— Деня! Ну пожалуйста!

Но на Дениса не действовали ни уговоры, ни угрозы, ни просьбы. Спал он крепко и видел интересный сон про динозавров.

Через пятнадцать минут безуспешных побудок в голове у Максима начали роиться самые неблаговидные мысли относительно того, как разбудить товарища. Среди этих мыслей значилось:

1) пощекотать Денису пятки, правда, если он не боится щекотки, то это средство не поможет;

2) вылить воду из графина ему на голову, но, если воды в графине нет, придется тащиться в ванную; (А разве не лень?)

3) закричать «пожар!», однако, и это не гарантия. А вдруг Денис не боится огня?

Когда изобретательность Максима истощилась, он прибег к последнему средству.

— Слышь, Деня, а с каким счетом сыграли в полуфинале французы с корейцами? — спросил он тихим, вкрадчивым голосом.

Повисла пауза.

Тишина в комнате была такой совершенной, что было слышно, как тикают часы-ходики в комнате Коли и Володи на втором этаже. Наконец из-под подушки показался один прищуренный глаз. Затем — рыжий чуб Дениса.

С сонной хрипотцой Денис медленно произнес:

— Четыре-ноль… А что?

Максим ликующе улыбнулся.

— Вот и приснился мне этот сон. Не такой сон, как обычно. Не мультяшки. А настоящий сон. Как тогда, на левиафан-каравелле. Вроде со значением, — серьезно сказал Максим.

— Опять песьеголовцы, что ли? — Денис состроил страдальческую мину.

Он уже понял, что со снами Максима шутки плохи. И что самое умное из того, что можно сделать, когда его товарищу снятся сны «со значением», это слушать и мотать на ус.

— Не-а, не песьеголовцы.

— Ф-фух…

— Но тоже ничего хорошего, — поспешил заверить Дениса Максим. — Мне приснилось, будто рудоведная труба утанцевала.

— У-у… что?

— Утанцевала. В смысле, убежала…

— Сама?

— Сама.

— И никто ее за собой не тащил?

— Никто. В ней как будто сознание проснулось. Вот она и пошла куда-то, как боевой треножник Уэллса, из «Войны миров». И еще приплясывала она так забавно. Как, знаешь, идет иногда по улице какой-нибудь парень или девчонка. И пританцовывают так, между делом. А потом оказывается, что у них в ушах наушники от плейера. И на самом деле они музыку слушают. Вот и труба наподобие того.

— Плейер слушала? — предположил Денис.

— Да нет же! Просто двигалась так, будто она какую-то музыку слышит.

— И где же это такие ужасы с рудоведной трубой происходят? — пряча в ладонь зевок, спросил Денис.

— Как это где? У нас, в Мастеровом посаде! На том самом месте, где мы сегодня вечером рудоведную трубу оставили!

— На пляже?

— Именно, на пляже! На самом берегу Дунайки!

— Вот это да… Вот это дела… — устало сказал Денис. Ему ужасно хотелось снова в кровать. На мягкую подушку. В уютный теплый мир, где не происходит никаких загадочных событий. Где не водятся черви-железняки. Где нет места злоумышляющими сыскным перчаткам. — И правда, странный сон. Чтобы это значило? Надо будет завтра на свежую голову все это как следует обдумать…

— Как это завтра? — Максим даже с места вскочил от возмущения. — Уже завтра! Что тут обдумывать? И так все ясно! Рудоведную трубу собираются похитить! При помощи чародейства заставить ее утанцевать куда подальше! Это как с песьеголовцами. Сначала они мне приснились, а потом уже и напали. Разве не ясно, что это тоже сон в руку?

— Конечно, в руку, — апатично согласился Денис. — Вот с утра отправимся прямиком к Берендею и расскажем ему твой сон. Пусть распорядится трубу цепью к дереву приковать. Или еще лучше — забрать ее с берега. В сарае каком-нибудь запереть. Ведь все-таки ценная вещь!

— Вот именно ценная! Слышал, небось, что внутри у нее — рубин! И притом большой! Наверняка вокруг уже ходят личности, которым очень нравятся рубины!

— Вот утром мы Берендею и расскажем про этих личностей, — талдычил свое Денис. Глаза у него просто слипались — хоть спички в них вставляй, чтоб они закрыться не могли…

— Да что ты заладил «Берендей, Берендей»? Мы что, маленькие? Да мы же сами теперь почти волшебники!

Денис улыбнулся. Очень уж комично выглядел Максим, самопровозгласившийся «почти волшебником», в своей пижаме с глупыми оранжевыми покемонами. Да в этой пижаме, по мнению Дениса (которым он кроме Влады ни с кем, правда, не делился), запросто можно проситься обратно в детский садик. Возьмут, и еще как!

— Так значит, ты не хочешь пойти со мной на берег и проверить, не случилось ли чего с трубой. Так? — обиженно прищурившись, спросил Максим.

— Я не хочу? Да я хочу! Только я хочу сделать это утром…

— Но утром ее уже может не быть!

— Ну… все что угодно может случиться, — пожал плечами Денис.

— Выходит, тебе все равно? Люди изобретали, собирали ее, старались, а теперь пусть труба куда хочет, туда и идет?! Так получается?

Тут уж Денис не выдержал. Хоть и был он сонным, а все-таки нашел в себе силы разозлиться: