Но, по обыкновению, человек занят шлифованием своего эго лишь в социальной плоскости. Мы не контролируем загрузку своего синтаксиса, но он контролирует нас и сказывается уже в производном порядке на межличностных отношениях, проявляясь как эгоизм личности. Наша жизненная арена действий сужена до физического мира и накопления опыта в нём. Но и в этой ограниченной области, в атмосфере заведомо ограниченной свободы, мы своеобразно накапливаем свои мелочные привычки, свойственные невольникам. Круг наших забот и стремлений предопределен одним миром. В нем мы приобретаем целый сонм психосоматических модальностей, которые потом складываются в устоявшиеся эгоистические образования - психотипы. Так получаются меланхолики, холерики и другие причудливые типажи.

Эти ярлыки характеров практически не меняются в течение жизни, еще сильнее приклеивая нас к насиженному месту. Мы привыкаем к своему внутреннему мироощущению и вязнем в нем. Подкравшаяся незаметно привычка первична, а её оправдание - подгонка под своё мировоззрение - вторично. Человек полностью зависим от среды обитания и её субъективных интерпретаций. А, когда, мы уже полностью сформированы, - мало что способны изменить в себе. Привычки не меняются уже с детства. Мы всю жизнь лишь потакаем своим излюбленным настройкам. Наш образ с возрастом сгущается и оформлено мутнеет. Было бы лучше с определенного момента делать всё наоборот - для нашего же блага. А всё начинается с детских впечатлений, с синтаксиса неосознанных ощущений, накручивающих на себя ком характерной личности.

Любые системные построения будь то постоянная концентрация внимания на чем-либо или жизненные принципы, поддерживаются другой мобильной частью сознания - текучестью восприятия. Она противоположна системности. Это - поток энергии без узнаваемой формы, точнее утонченной формы синтаксиса следующего уровня, а потому легкого и незаметного. Текучесть можно бесполезно израсходовать чрезмерным системным усилием, но, с другой стороны, умеренной «аскезой» системности тренируется свойство текучести, например, во время медитаций. Но текучести нам всегда не хватает, чтобы размывать свои глубинные привычки. Поэтому, нежелательно надолго удерживать в памяти различные схемы жизненного опыта и делать окончательные выводы для себя без их применения. Так как без практических приложений в импровизации нового опыта вчерашние установки становятся догмой: религии - мертвыми, учения - формальными. Без действующего свежего источника текучести системные построения засыхают. Теории без непрерывного творчества в их применении засасывают в бездну субъективизма и остановки в развитии.

С другой стороны, сами практики, подтверждающие определенные модели отношений с миром не могут оставаться длительное время однообразными. Погружаясь в проверенное историей «делание», мы, во-первых, отсекаем другие возможности, застревая в привычках, а во-вторых, всё приедается, и то, что работало вчера, сегодня просто может стать не интересным. Саморефлексия возникает из фиксирующего однообразия. Чтобы с нею справится, нужны либо большие дозы прежних ощущений – это тупиковый вариант, либо новые подходы - внешние или внутренние.

Обычно, мы неосмотрительно пользуемся энергией изъятой через призму своего эгоизма как избитой схемой энергопотока. Но любые практические схемы длительного и частого использования имеют одну отрицательную черту. Для своего поддержания они требуют все больше энергии в каждом последующем случае. В эго-приложении – это может быть всё большая потребность во внимании со стороны людей, в их любви, почитании, или в получении больших удовольствий тела и т.п. Вместо того, чтобы своевременно «обнуляться» и усиливать здоровую сенсорику, человек, как правило, «загрубляется» и идет в разнос, в сторону больших доз, теряя механизмы различения. С возрастом ему хочется больше острых ощущений: вкуса, звука, цвета, внимания из-за возросшей грубости восприятия. В итоге, органы чувств притупляются от перегрузки.

По большому счету мы все в целом - эгоистичные системщики с перекосом в тональную сторону. Но окончательно эгоистичными могут лишь роботы с их сугубо функциональным системным назначением. Открытые развивающиеся организмы в таком режиме вырождаются и погибают. Так они устроены, что им необходим постоянный свежий приток энергии, открывающийся через постижение мира, через кардинально новые взаимодействия и опыт жизни.

Практика самоосознания направлена именно на этот аспект открытия. С её помощью, прежде всего, прекращается неосознанное потакание собственным привычкам, устанавливающим внутренние барьеры.

Творчески варьируя индивидуальный шаг дискретности самообращений, можно без труда заниматься самоосознанием, сохраняя при этом должную мотивацию даже при интеллектуальных занятиях, а не только при физической деятельности. Лишние дела при такой расстановке приоритетов отпадут автоматически.

Если же насильно принуждать себя к подобным практикам, то самомотивация будет угасать и потребуются фанатичные или же по обыкновению тривиально-социальные меры для её восполнения. Как, обычно бывает в таких случаях, человек вопрошающе разворачивается лицом к социуму, ожидая от него энергию признания в различных формах, вплоть до противостояния к нему. Фанаты, обычно, с пеной у рта готовы разорвать инакомыслящих, а «духовные социальщики» вновь ищут одобрения в глазах у своей «паствы», разыгрывая из себя великих гуманистов и «отцов демократии». Порой это выглядит изысканно и впечатляюще, но не подходит для настоящих искателей. Поэтому «натяжение тетивы лука», при видении цели, не должно превышать определенное усилие, чтобы лук мотивации вообще не поломался или не выпал из рук; свои интересы не стоит насиловать.

Еще одно замечание по практике самоосознания.

А что собственно следует осознавать? Своё тело, дыхание, или иные элементы процесса жизни? Имеет ли это значение?

Если пользоваться мерой эгоизма на шкале проявленности себя в мире, то можно эффективно осознавать эту меру тяжести своего «Я» в различных жизненных обстоятельствах. И постоянно минимизировать свою давящую проявленность во всех взаимодействиях не только внешних, а скорее внутренних. Например, во время осознанных сновидений или момента засыпания, или медитаций. Наш ум всегда неосознанно парит, совершая нежелательное действие: сгущает эго, выставляя наше «я» в красный угол, на место самолюбования. Теперь эту работу самоосознания следует проводить в точности наоборот. Растворять эго в части реактивной деятельности ума, позиционироваться так, как будто вас нет, при любой возможности, когда это не связано лишь с необходимостью выживания. Даже пытаться растворять форму, задавая, к примеру вопрос: где граница между мной и реальностью и т.п.? Тело обычно расходует энергию в режиме системности и приобретает её в текучести.