Премьер-министр расплылся в улыбке и удивленно вскинул брови, не хуже любого профессионального актера выражая мимикой нужную ему мысль: он словно никак не мог взять в толк, откуда Тэзз могла узнать об этом его секрете.

— Послушайте, — сказал он, — сегодня многие дети считают политиков ужасно старомодными и скучными. Но это не так. Да, я играю на электрогитаре и люблю побродить по Интернету. Я ведь самый обыкновенный человек, причем еще не старый. Я люблю поп-музыку, хорошие комедии, пусть даже иногда и с грубоватыми шуточками, и мне нравится носить модные брюки. Вот, например, как у вас, Джэзз.

Мы в аппаратной прикусили языки, но Тэзз, сделав вид, что не заметила, как премьер-министр переврал ее имя, стала раскручивать передачу дальше и в соответствии со сценарием передала слово собравшимся в студии детям. Все шло просто замечательно. Премьер-министр был предельно открыт и откровенен. Да, в детстве у него было домашнее животное — хомячок, которого звали Поупоу. Из еды он больше всего любит яичницу и жареную картошку, но к этому обязательно нужен хороший кетчуп. Он страстно любит футбол и рассчитывает, что Британия вскоре снова добьется величайших успехов в этом виде спорта. В какой-то момент он еще раз сообщил, что любит поп-музыку и сам не прочь иногда побренчать на электрогитаре.

Было видно, что премьер-министр доволен всем происходящим по уши. На его лице так и читалось: «Надо же, какой я классный парень. Как я умею общаться с любой аудиторией, даже с детьми». Присоединившаяся к нам в аппаратной Джо Уинстон тоже сияла. Казалось, инцидент у ворот забыт и тот, кого считали виноватым, может вздохнуть свободно. Я даже стал подумывать о том, что мне все же удастся урвать хотя бы часть лавров организатора столь блестящей программы.

Вот тут-то моя племянница Кайли и задала свой вопрос.

— Господин премьер-министр, сегодня, когда в нашей стране с каждым днем становится все больше бездомных детей, когда ваше правительство урезало детские пособия до самого низкого уровня в истории, когда школьные классы пере полнены сверх всякой меры, а детские больницы закрываются, — вам не кажется, что появиться в этой передаче и пытаться убедить всех, будто вам небезразлично то, что на самом деле происходит с молодежью, — это просто наглый цинизм?

О-о-о! Твою мать, твою мать, и твою тоже и так и сяк. Всех их мать!

К подобному повороту дела премьер-министр явно не был готов. На какой-то миг его словно парализовало. Нет, в другой ситуации ему не составило бы большого труда отбить даже несколько таких наскоков, как выступление Кайли. Он бы быстро объяснил ей — и даже привел цифры, — что именно его правительство вкладывает в молодежные социальные программы гораздо больше денег, чем любое предыдущее. А поскольку в цифрах все равно обнаружился бы провал, он бы добавил, что они хотят избавиться от патерналистских отношений между поколениями и привить молодежи стремление к независимости и самостоятельности. И что пособия выплачиваются именно тем, кто в них действительно нуждается. Это просто средства массовой информации еще не смогли как следует разъяснить налогоплательщикам, насколько на самом деле эффективно расходуются их деньги. Я множество раз слышал, как он нес подобную ахинею в своих интервью, и всегда ему удавалось убедить меня — даже меня, циничного телевизионщика. В общем, он умеет выходить сухим из воды. Но на этот раз его застали врасплох.

Он явно считал, что здесь, в этой студии, на этой передаче он может чувствовать себя в безопасности. Да что там говорить: он просто должен был чувствовать себя в безопасности в утренней субботней программе для детей.

— Ну… я… гм-м… мне кажется… но я… меня беспокоит…

Кайли явно не собиралась успокаиваться на достигнутом. Захватив плацдарм, она решила добить противника в его же логове.

— Может, вас беспокоит положение детей, которых воспитывают матери-одиночки? Большинство из них сегодня лягут спать голодными…

— Заткните же наконец этого долбаного ребенка! — проорал руководитель Службы телевещания. Костяшки сжатых в кулаки пальцев Джо Уинстон побелели. Раздался хруст сломанной ею ручки. На микшерском пульте затрезвонила линия экстренной связи с центральной аппаратной. Трубку снял Найджел.

— Заткните же наконец этого долбаного ребенка! — донесся даже до меня скрипучий голос самого Генерального директора на другом конце провода.

Учитывая, что я находился рядом с Найджелом, ему не пришлось прибегать к техническим средствам, чтобы донести до меня эту оригинальную мысль.

— Заткните же наконец этого долбаного ребенка! — завопил он, и я послушно передал это распоряжение по студийной трансляции, не задумываясь о том, останутся ли после этого целыми барабанные перепонки у бедняги Тэзз.

— Нет-нет, ради бога, не прерывайте передачу, дайте ему ответить! — заверещала Джо Уинстон, но было уже поздно.

Тэзз отработала смену темы, как и подобает поднаторевшей в прямых эфирах ведущей молодежных программ. Не слишком задумываясь о логичности перехода, она бодро произнесла с примерзшей к лицу чуть перекошенной улыбкой: