Неким чудным образом меня принесло к барной стойке, напрочь хороня мои надежды найти Сеню. Тщательно подобранные мускулистые парни за стойками в черных футболках излучали радость и обслуживали четко и методично.

– Что будете? – сразу же выцепил меня один из барменов, как новую клиентку, одарив чарующей белоснежной улыбкой.

– Ничего.

– Вы участвуете?

– В чем?

– Не участвуете, значит?

– Не-а.

– Вау, вы шикарны, девушка. В первый раз вижу, чтобы у нас не участвовали и не пили одновременно.

– О чем вы?

– В общем, зря вы, девушка, сюда зашли, раз употреблять не будете, – прокричал мне бармен. – Все интересное снаружи будет.

– А что в программе?

– Увидите! – он мне задорно подмигнул и переключился на следующего клиента.

Я же постаралась совершить путь. И мне это удалось, правда, с переменным успехом. Если путь сюда я одолела за считанные секунды, то обратный до выхода занял время длиною в три песни.

Наконец-то, я смогла вдохнуть полной грудью свежий воздух, и теперь уже дождик перестал казаться мне противным. Найдя более-менее свободное место, я вновь проверила телефон на наличие сообщений от Егора. Их не было. Снова набрала его номер, но без толку.

– А ты че не с Черепом? – раздался прямо около меня знакомый зычный голос, принадлежащий одному из лысых громил, чьи выдающиеся мускулы были обтянуты белоснежной футболкой.

– А… я…

– Не нашла его?

Подсказав мне ответ, он почесал лысину и стал оглядываться вокруг. Я тоже огляделась и мысленно поблагодарила бога за то, что амбал был один без своих друзей. Значит, у меня есть шанс затеряться в толпе.

– Не нашла, мой милый Черепок как сквозь землю провалился, – и тут мне стрельнула в голову идея: – может, поищешь его?

– Поищу, – согласился он без церемоний. – Только ты со мной пойдешь.

– Зачем?

Но тут он проявил не дюжий интеллект:

– Как зачем? Я его искать пойду, а тебя потеряю. А если вместе пойдем, то никто не потеряется.

– Логично.

Бритый грубо (сомневаюсь вообще, что такие парни, как он, умеют делать это нежно) схватил мою руку, представив моему обзору свою могучую спину, на которой расползалось красное пятно…

Я глаз от него оторвать не могла – настолько оно было ярким на белом фоне и большим, даже не обратила внимания на то, что амбал направил свои гулливерские стопы в том направлении, куда указывала его интуиция. Правда, она его подвела, так как мы и двух шагов сделать не успели, как были нагло остановлены одной хмурой рожей, прилагающейся к крепкому татуированному торсу и абсолютно недружескому стоп-сигналу в виде перехвата держащей меня руки:

– Отпусти ее быстро. Или я тебе руку сломаю, – многообещающе оскалился мой спаситель, которого я бы из тысячи узнала.

И который вообще сейчас должен быть под домашним арестом под мамочкиным контролем.

– Ты че опух? – ответил ему амбал и попытался выдернуть руку, но Шер надавил сильнее.

– Вроде нет.

– Все-все! Отпускаю! – воскликнул испугавшийся боли прихвостень Черепа.

Он ослабил захват и я смогла освободить свою руку. Затем Артем отпустил его:

– Чтоб я тебя около нее не видел, – предупреждающе сказав ему напоследок.

Но бритый, оказавшись на свободе, почувствовал себя мега-мэном:

– Да ты ваще в курсе на кого хавалки поднял?

Упс, теперь становится по-настоящему страшно.

В следующий момент картина резко помутнела, словно являясь отражением на поверхности реки, подернувшейся рябью от того, что на нее красиво спланировал слетевший с дерева лист. Постепенно голоса становились все глуше, а само изображение становилось все темнее и темнее, быстро обращаясь в нечто, сильно напоминающее конец света. В том, что это все же не мировой эпик фэил меня убедили хлопки по лицу. «Пощёчины?» тут же мелькнула мысль, и я открыла глаза, не представляя, чем мне это грозит и каковы будут последствия.

Взору предстала такое зрелище. Надо мной склонился бритый бугай и, дыша на меня перегаром, периодически озабоченно интересовался моим здоровьем:

– Жива? Эй, девчонка! Ты «на колесах» что ли? О, жива, кажись! Народ! – он оторвался от созерцания меня, к тому же, к моему огромному счастью, перестал колотить мое лицо (там еще прежние синяки не зажили), выхватил из рук рядом стоящего паренька, который даже не рискнул пискнуть, стакан с яркой жидкостью, выкинул из нее трубочку, опрокинул содержимое в свой желудок. – Наш труп ожил!

Меня окружала огромная толпа народа, все пытались заглянуть мне в лицо и, завидев на нем признаки жизни, вопили «ура!«, чокались стаканами и пили за мое благосостояние.

Среди всех этих незнакомых лиц, не спешивших поднять меня на ноги, промелькнуло одно знакомое. Я не сразу узнала, кто это. Да и меня не тотчас признали: сначала бросили мельком взгляд, содержащий в себе малую долю любопытства, на лежащую на деревянном полу девушку, и тут же переключили его на что-то другое, но тут в голове щелкнуло, и взгляд вновь вернулся к девушке, на губах блеснула улыбка опознания, а голос, выражающий сумбурные чувства переживания и некой радости, обратился ко мне: