— Не буду просить прощение. Я умру здесь, если ты не поженишься с дядей Степаном.

— Понимаешь, сын, женятся тогда, когда любят друг друга. А твой сапожник не любит меня, а я его тоже не знаю хорошо.

— Он любит меня! Он мне санки сделал, сапожки сшил, продукты приносил, когда я болел. Он каждый день меня навещал, приносил конфеты и булочки. Мы с Ольгой всегда ели. И я его люблю. А ты потом полюбишь, когда узнаешь. Мы будем вместе работать. Он меня учит, как валенки подшивать. Я пробовал, но ничего не получилось.

— Вот оно что? Каждый день. А ведь обещал. — Недовольно проговорила женщина и её лицо побледнело.

— Мама, нам нужно завтра пожениться, — сказал Игорь громко.

— Этого мне только не хватало.

— Хватало. Если ты не поженишься, то я сам поженюсь, а не отдам его Ольге. — Мальчик вдруг расплакался, но сразу успокоился. Пусть едет, куда ей хочется, а завтра он должен уговорить Евсеевича, чтобы он с ним поехал к бабушке.

— Давай поговорим, как нормальные люди. Мальчики не могут жениться на дяденьках. Евсеевич младше меня на пять лет. Ты с ним дружишь. Он хороший человек. Просто чудесный. Очень добрый. Как я выйду за него замуж, если он этого не хочет. У него и мыслей таких нет. Иначе он бы давно сказал мне об этом. Он не говорил и не говорит.

Игорь задумался. Разговоров о том, чтобы мама вышла замуж за дядю Степана, не велось. Надо было сначала спросить у него, хочет ли он жениться с мамой. Может быть, ему некогда. «Почему я не спросил его. Завтра утром обязательно спрошу. Вот только нужно проснуться раньше мамы».

Несмотря на ранее утро, на станции вякала маневровая «овечка». В свежем воздухе носились привычные запахи креозота и угольной пыли. Одноногий сапожник, быстро шел на своих скрипучих костылях в ларёк занимать очередь за хлебом. Этот скрип был для Игоря настоящей музыкой. Он услышал его издалека. Мама крепко держала его за руку.

— Евсееч! — крикнул Игорь. Сапожник остановился. Оглянулся. Алла Петровна Бабушкина тянула за собой упирающегося сына. — Евсееч, поженись быстрей на маме, и мы поедем к бабушке. Я не могу ехать без тебя.

Мужчина постоял несколько секунд, сделал шаг, потом ещё.

— Евсеевич, не уходи. Почему ты не хочешь пожениться с нами? — Игорь вырвался и побежал за мужчиной. — Евсеевич, как я буду без тебя? Подожди меня.

Мальчик догнал сапожника, крепко обхватил. Мужчина едва удержался. Они стояли так, а спешащие к остановившемуся поезду люди, ничего не могли сказать, ничем не могли помочь. У них тоже было много печалей и бед, что если бы их сложить в одну кучу, она непременно достала бы до самой дальней звезды.

— Не горюй, — сказал тихо сапожник, и голос его дрогнул. — Нам нельзя плакать. Мы с тобой мужчины.

Степан гладил по голове мальчика и смотрел куда-то далеко. Подошла Бабушкина, взяла Игоря, как малыша на руки, и понесла к вагону. На маленьких станциях даже дачные поезда не стоят долго. Евсеевич пошел, выбрасывая вперед костыли. А они скрипели так громко, так пронзительно, что сердце мальчика разрывалось на кусочки. «Не уходи! — кричал мальчик и дергался, вырываясь, словно пойманная птичка. — Я буду тебя слушаться и любить! Не уходи! Поженись с нами!»

— Что ты душу рвёшь ребёнку? — грустно сказала тётя Катя. — Давай сумку, пошли обратно. Я как раз картошки наварила. Степан, что ты молчишь? Стой! Вам что корова язык отжевала? Как не стыдно. Большие люди, а хуже детей.

— Оставь, Катя, как ты не понимаешь? Нам нужно ехать, — проговорила Бабушкина, подходя к вагону.