— Ваш триумф продлится недолго, — заметил он усмехаясь. — Так что радуйтесь, пока я вас не обыграл.

— Ну конечно, обыграете. Вы же сейчас начнете жульничать!

— Моя дорогая, — презрительно фыркнул Саймон, — вы сейчас играете с первоклассным мастером, победителем товарищеских матчей между Оксфордом и Кембриджем семьдесят пятого и семьдесят шестого годов. Меня на руках выносили из зала.

— Это все враки! Жульничество! — возмущенно воскликнула Нелл, поставив бокал. — Примите мои соболезнования по поводу вашего неизбежного проигрыша. Он будет куда горше вашего виски!

Саймон со смехом поменял наждачную бумагу на мел. Нелл просто острозубая тигрица в шелковом платье!

— Пожалуй, я заставлю вас поплатиться за ваши колкости.

— Да ну? И сколько же стоит ваша самонадеянность, милый мальчик?

— Милый? — улыбнулся Саймон, переводя взгляд с кончика кия на лицо Нелл. — Наконец‑то вы это заметили.

Нелл тут же покраснела, но не отвернулась. Положив рядом с бокалом сигару, она, по‑прежнему не сводя глаз с Саймона, мягкой поступью, в одних чулках (туфли были уже давно скинуты) двинулась к нему в обход бильярдного стола.

Он первым перевел взгляд вниз, на белые шелковые чулки, которые туго обтягивали ее маленькие ступни с высоким подъемом и узкими лодыжками. Нелл приподняла свои юбки немного выше, чем того требовали правила приличия.

Саймон улыбнулся еще шире, понимая ее намерения.

Когда она подошла к нему, он ощутил нежный запах лилий. Кто‑то, очевидно, ее камеристка‑француженка, слегка подушил ее, и теперь этот чудесный аромат, казалось, проникал в самый мозг Саймона, парализуя его волю.

Нелл наклонилась, чтобы установить на бильярдном столе красный шар, и грудью коснулась руки графа.

— Сейчас вы проиграете, — промурлыкала она, глядя на него из‑под длинных темных ресниц. — Там, в столовой, вы знаток всех правил, но этот стол мой.

Он смотрел не отрываясь в ее глаза, очарованный их загадочным блеском. Этот блеск провоцировал его на безрассудство. Почему только ей можно вести себя неподобающим образом? Ему тоже хотелось… пошалить.

— Предлагаю заключить пари, — тихо сказал он.

Идея заключить пари не произвела на Нелл большого впечатления.

— Можно и пари, — сказала она, приподняв бровь, — но мне как‑то не по душе злоупотреблять вашим неумением.

— Дорогая, вы можете злоупотреблять мной, когда захотите, — засмеялся Саймон.

— Ловлю вас на слове, Сент‑Мор, — многозначительно сказала она, опустив ресницы.

— Саймон, — поправил ее граф. — Зовите меня по имени, если уж хотите быть храброй до конца.

— Ну, смотрите, как бы не пожалеть. — Она лукаво улыбнулась. — Вы сами это предложили, Саймон. Ну, начнем?

— Вам не терпится выиграть? Или вы нервничаете оттого, что боитесь проиграть? — поддел ее Саймон. — Очень хорошо. Мы договорились играть до ста. Предлагаю добавить еще двадцать. Каковы будут условия пари?

Нелл со стуком опустила кий и, опершись на него, смерила Саймона оценивающим взглядом. В уголках рта мелькнула улыбка.

— О, возможности бесконечны, — протянула она. — Ну хорошо, если я выиграю, то получу право послать одно из моих платьев своей подруге. Идет?

Такое предложение оказалось ударом по намерениям графа. Его предполагаемые условия были куда менее благородными.

— Идет, — согласился он, — но добавьте что‑нибудь еще, чтобы подсластить пари.

— Мне кажется, оно и без того сладкое, но если вы так уверены в своем поражении… тогда вот вам еще одно условие. В случае выигрыша я отправлюсь в книжный магазин, и вы дадите мне двадцать фунтов, которые я потрачу по своему усмотрению.

Ну и ну!

— Какие до ужаса пристойные условия! — вырвалось у графа.

Нелл снова улыбнулась, на этот раз насмешливо.

— Предлагайте свои условия, Саймон. Вам все равно не выиграть, поэтому мне безразлично.

— Прекрасно, — быстро согласился граф. — Тогда в случае выигрыша я хочу получить пять минут вашей добродетели.

— И что это значит? — подозрительно сощурилась она.

— Ничего не значит, поскольку я, по всей видимости, обречен на поражение. А если вдруг выиграю, то все объясню в эти самые пять минут.

— Этих пяти минут вам не получить никогда!