Шрифт:
– О да, он точно не младенец тупоголовый…
– Кагетора-сама, Гохододзи направляется на юго-восток…
Такая, наконец, открыл глаза и посмотрел на нож: лезвие отражало то, что видел Гохододзи. В отражении бежали селения и рисовые поля с высоты птичьего полета.
– Юго-восток? Но там ничего… А?
Такая моргнул: Гохододзи снижался, и в отражении появилась…могила? Но чья? Уничтоженная чьей рукой?
– Цуцуи Дзюнкей… - пробормотал Такая.
– Это могила Цуцуи Дзюнкея(3), разнесенная на куски… Где это?
Наоэ схватился за карту:
– Прямо на юг отсюда, около станции Хирахата. Наги-сан там?
– Нет, она… - начал было Такая, но голос его сорвался на вскрик: Наги стояла за могилой, а вокруг вились шаровые молнии.
“Наги!”
В картинке Наги развернулась к ним. В глазах ее промелькнул странный блеск: вне всякого сомнения…девушка заметила, что за ней следят.
Фуушшш!
Изо рта ее хлынуло золотое пламя, и ослепительно-яркий свет рванулся из меча. Такая вскрикнул и заслонил лицо.
– Кагетора-сама!
Наоэ и Чиаки поспешно загородили его. Такая - он отвернулся как раз вовремя, сумев уберечь глаза - поднял голову и скривил губы в опасной ухмылке:
– Ну Хирагумо, сволочь этакая, я тебя разгадал. Выместил все, что накипело, на могиле Цуцуи Дзюнкея… Подумать только, мстить чуваку, который давно ушел на небо.
– Кагетора-сама…
– Людей Оды рядом нет. Кажется, Хирагумо и от них оторвался. Надо ловить его сейчас. Пошли.
– Есть!
– Конечно-конечно, - согласился Чиаки, но, понизив голос, пробурчал: - Теперь-то ты впереди на белом коне. Хочешь вести - веди, да только вспоминай уже все поскорей, а то реально заноза в заднице еще та…
Такая, раздраженно поджав губы, остановился:
– Что? Проблемы?
– Никак нееет, - пропел Чиаки и забрался в автомобиль.
Такая уперся было, но по энергичному настоянию Наоэ занял пассажирское сидение.
*
– Что? Он съел всех нуэ?
Выслушав доклад, Наримасе оставалось лишь раздраженно прищелкнуть языком. Еще бы, все нуэ, отправленные вслед за Хирагумо, оказались выпиты досуха. Собирая информацию, Сасса Наримаса с частью войск Оды разбили лагерь около храма Хорю. Нуэ стояли на страже, но несколько из них, посланные за Хирагумо, стали его жертвой.
– Вот ведь чертово чудище… - ярость исказила неукротимое лицо Наримасы.
И тут позади раздался голос:
– Истина о тайном оружие Хисахидэ не в молве, его окружающей. Никак нельзя смотреть на это сквозь пальцы.
Из тени сосны выступил низенький седой старичок со сгорбленной спиной. Голосом его говорил подселенный дух. Наримаса немного расслабился.
– Акануэ, это ты?
– Сдается, Сасса-доно, настали и для тебя тяжкие времена.
– Это тебе Ранмару-доно наказал следить за мной?
– Что ты, Сасса-доно, - Акануэ, пробираясь по влажной траве, приблизился и встал рядом.
– Я лишь услышал о неожиданном вмешательстве Перерожденных Уэсуги и явился помочь тебе.
– Мне твоя помощь ни к чему. Можешь возвращаться и сообщить так Мори-доно. Скажи ему, что за Хирагумо в ответе буду я сам и сам же обо всем здесь позабочусь.
– Не могу, - узкое морщинистое лицо Акануэ разрезала тонкая улыбка.
– Ежели я вмешаюсь насчет Хирагумо Мацунаги Хисахидэ, то тебе никакой разницы с этого не будет. Столь опасное оружие мы должны сразить без промаха, Сасса-доно. Коли Хисахидэ вернет свою мощь, нам лучше не станет.
Потирая подбородок, Наримаса оглянулся на Акануэ:
– Не об Акети Мицухидэ ли ты?
Старик молча кивнул.
Вся живость исчезла с лица Наримасы, и из глубин души начала подниматься на поверхность давняя тупая ненависть.
– Об этом толковали, я слышал.
Слухи о том, что Мацунага Хисахидэ планирует заключить союз с Акети Мицухидэ, который переродился в окрестностях древней столицы. Акети Мицухидэ… история знает его, как зачинщика событий в храме Хонно(4), в результате чего погиб Ода Нобунага. Акети Мицухидэ с боевым кличем “Наш враг - храм Хонно!” возглавил восстание и отнял жизнь господина Нобунаги, хотя объединение страны было не за горами. Сразу же после битвы при Ямазаки (5) его наголову разбил Хасиба Хидэеси (который позже стал Тоетоми Хидэеси), а в Огурусу(6), на обратном пути к цитадели в Сакомото(7), Мицухидэ был убит.
Смерть Нобунаги… Той ночью, потонувшей в горячке кошмаров, Наримаса находился в замке Уозу(8). На следующий день в яростном наступлении он таки захватил замок, положив тем самым конец трехмесячной осаде оплота Уэсуги в Эттю. Но весть о смерти господина стала потрясением для всех - даже сейчас Наримаса помнил тогдашние изумление и злобу. Он отдал жизнь - рисковал самим существованием ради Нобунаги, своего единственного господина, и его мечты о стране, объединенной военной властью. Но Мицухидэ вместе с жизнью Оды украл и надежду Наримасы о пребывании с господином в этой стране свершившихся грез. А теперь он ведет онре из провинций в новую кампанию против Нобунаги… Уставив в пространство невидящий взгляд, Наримаса стиснул кулаки.