– А чо еще? Бутерброд купишь?

Я вынула бутерброд с тунцом из сумки.

– Собиралась съесть это на ланч, но ты можешь забрать.

– С чем он?

– Тунец с императорским соусом. Взяла у Фиорелло.

– Фирелло готовит хорошие бутерброды. Пикули там есть?

– Да. Я купила пикули.

– Ну, не знаю. А чо делать с моими пожитками?

Позади нее стояла корзина из супермаркета, в нее мадам утрамбовала два больших пластиковых черных мешка для мусора с Бог знает каким содержимым.

– Положим твои пожитки в ячейку камеры хранения на вокзале.

– А кто заплатит за ячейку? Я на пособии, знаешь ли.

– Я оплачу ячейку.

– Тебе придется тащить мои пожитки. У меня хромая нога.

Я взглянула на копа, который уставился на ее кроссовки и улыбался.

– Тебе нужно что-нибудь из этих мешков, пока я не закрыла их в ячейке? – спросила я Еулу.

– Нет, - ответила она. – У меня будет все, что мне нужно.

– А когда я закрою твои «мирские владения», и куплю тебе молока, дам бутерброд, ты поедешь со мной, так ведь?

– Ладно.

Я проволокла мешки по лестнице, протащила по коридору, всучила носильщику доллар, чтобы помог втиснуть чертовы штуки в ячейки. По мешку в каждую ячейку. Опустила пригоршню четвертаков, взяла ключи и прислонилась к стене перевести дух, думая, что мне следует выделить время для тренажерного зала и поработать над верхней частью тела. Потом рысью припустила к входу в здание, толкнулась в двери Макдональдса и купила Еуле емкость молока пониженной жирности. Сделала разворот в сторону главного входа и поискала Еулу. Она ушла. Коп тоже отсутствовал. А на лобовом стекле красовалась штрафная квитанция.

Я подошла к первому припаркованному такси и постучала в окно.

– Куда ушла Еула? – спросила я.

– Не знаю, - откликнулся водитель. – Она взяла такси.

– У нее есть на такси деньги?

– Верно. Она тут успешно промышляет.

– Знаете, где она живет?

– Она живет на этой скамейке. Последней справа.

Прекрасно. Я залезла в машину и сделала U- образный разворот на маленькую платную стоянку. Подождала, пока кто-нибудь отъедет, чтобы я заняла его место, припарковалась, съела бутерброд, выпила молоко и стала ждать, скрестив на груди руки.

Двумя часами позже подъехало такси, и из него вышла Еула. Она вразвалку подошла к скамейке и села с чувством собственницы. Я выехала со стоянки и остановилась перед ней у бордюра. Я улыбалась.

Она улыбалась в ответ.

Я вышла из машины и прогулялась до нее.

– Помнишь меня?

– Да, - ответила она.
– Ты смылась с моими пожитками.

– Я положила их в ячейку для тебя.

– Подержи их подольше.

Я родилась на месяц раньше срока и никогда не могла усвоить такое понятие, как терпение.

– Видишь эти два ключа? Твои пожитки лежат в ячейках, которые открывают только эти два ключа. Либо ты садишься в мою машину, либо я выкидываю эти ключи.

– Нехорошо так поступать с бедной старой леди.

Все, что я могла сделать – это сдержаться и не зарычать

– Ладно, - решила она, поднимаясь.
– Полагаю, я могла бы съездить. Как-то уже не очень солнечно.

Полицейский департамент Трентона располагался в трехэтажном кирпичном здании блочного типа. Двойной блок, примыкающий к улице, служил пристанищем для суда и связанных с ним контор. С каждой стороны муниципального комплекса находилось гетто. Очень удобное расположение, чтобы полицейским не гулять далеко в поисках преступлений.

Я припарковалась на стоянке, примыкающей к участку, и сопроводила Еулу через вестибюль к копу, сидевшему за конторкой. Если бы это были нерабочие часы, или у меня на руках был буйно помешанный беглец от залога, я бы отправилась к задней двери, предварительно позвонив, прямо к полицейскому регистратору. Ничего этого в случае с Еулой не наблюдалось, посему я усадила ее, пока старалась определить, ведет ли дела судья, установивший ей залог. Когда его не оказалось, мне ничего не оставалось делать, как сдать ее регистратору, чтобы ее подержали в полиции.

Я отдала ей ключи от ячеек, забрала квитанцию о сдаче тела и покинула это место через заднюю дверь.

На стоянке меня ждал Морелли, прислонившись к моей машине, засунув руки в карманы, подражая образу уличного бандита, что, вероятно, вовсе и не было подражанием.

– Какие новости? – поинтересовался Морелли.

– Никаких. А какие у тебя?

Он пожал плечами.

– Скучный день.

– Ну да.

– Есть вести о Кенни?
– спросил он.

– Ничего такого, чем я бы поделилась с тобой. Ты стянул телефонный счет прошлым вечером.