– Ила, я так скучал… - он шагнул ближе, но остановился, споткнувшись, словно о призрачную стену, об ее взгляд.

– Вот как.

Что сказать? Что сделать? Что будет дальше? И что может быть? Забыть, простить и жить, будто ничего не было? Говорят, брак – это уступки с обеих сторон. А ей надоело уступать. Каждому хочется, чтобы подстраивались под него, а не наоборот. Он воспринимал ее прежнее поведение как должное, но с нее достаточно. Хватит…

– Лена, пожалуйста!

Надо же, вспомнил ее настоящее имя. Сколько раз просила не называть дурацким сокращением «Ила» или этим их вариантом «Илена», ни в какую. Теперь вдруг вспомнил.

– Не понимаю, о чем нам разговаривать.

Мгновение – он перед ней. Собака вздыбила шерсть, но Елена взмахом руки отвела силу в сторону. Она не боялась.

– Елена, прошу тебя, прости! – знакомая тяжесть на плечах, а глаза судорожно силятся отыскать что-то на ее лице. Эмоции ищешь? Их нет. Слишком большая роскошь для того, кто старается удержать кусочки сердца на высохшем клее. – Я так виноват, Лена! Я не подумал, не то сказал, прости!

Парчины брюк пачкаются о грязный снег, в глазах, обращенных на нее снизу вверх, мольба, руки сжаты его руками. Простить… Имеешь ли ты представление, о чем просишь? Нет, не имеешь. Может, и чувствуешь себя виноватым, только этого мало. Ты, Константин, сделал то, чего простить нельзя – ты дал мне повод сомневаться в твоей любви.

– Встань, брюки испачкаешь.

Глаза потухли, помертвели, будто выключились маленькие фонарики. Серебристая радужка вдруг поблекла и стала грязно-серой. Черты лица заострились, и проступила в них безумная, почти звериная тоска. Она вдруг почувствовала удовлетворение. Пусть поймет, как ей было больно. Пусть прочувствует это своей собственной шкурой. А она устала… И ее чувства постепенно заменяет голая пустыня, увеличивающаяся с каждым днем. Скоро ничего не останется в ее сердце. Пусть расколется хоть на тысячи кусочков, ей будет все равно. Жизнь робота – тоже жизнь.

Она повернулась и пошла вперед, оставляя некогда гордого демона позади. На коленях, в снегу, с опущенными плечами, поникшей головой и закрытыми глазами, которые снова блестели под веками, но отнюдь не живым светом. Просто в этот момент он понял, что потерял ее навсегда.

– А где Елена?

Я подпрыгнула, оглянулась, увидела Рагуила и начала плеваться.

– Ты что делаешь?

– Что я делаю?! Ты меня напугал!

Сердце колотилось где-то в районе пяток и обратно возвращаться не собиралось. Я настолько привыкла полагаться на чтение мыслей – вы попробуйте подобраться к человеку, ни о чем не думая, - что сейчас чуть инфаркт не заработала.

– Извини, не хотел пугать, - он ненавязчиво пристроился рядышком. – Я пройдусь с тобой, не возражаешь?

– Да пожалуйста.

Пару минут мы шли молча, я тайком созерцала мучительные попытки Рагуила начать разговор, но помогать ему не собиралась.

– Скажи (я навострила уши), а мы можем поцеловаться?

Мгновенное окаменение продлилось недолго. Все-таки я не безнадежна.

– Почему нет, в принципе, только вот зачем?

Тишина. Проходит минут пять, Рагуил усиленно пытается подобрать ответ.

– А ты хочешь, чтобы за тобой ухаживали?

На этот раз, морально подготовившись к чему-то подобному, я даже не остановилась, но над вопросом призадумалась.

– Чтобы ухаживали, говоришь? А какая женщина этого не хочет? Цветы, комплименты и 24 чеса в сутки вместе. Больше ничего не нужно.

На сей раз сложный мыслительный процесс шел в голове оборотня, а я наслаждалась прогулкой с красивым мужчиной под луной, пусть не полной, и звездами.

– А можно я тебя за руку возьму?

– Рагуил, если хочешь что-то сделать – сделай, а не спрашивай разрешения на каждом шагу. Насколько мне удалось тебя узнать, ты решительный вполне человек, так к чему уточнять?

Намек он понял, схватил мою руку и теперь шел с довольной улыбкой. Не то чтобы я возражала, но все-таки, почему у меня такое чувство, будто для него это все в первый раз? У него же жена была, в конце концов. Уж не платоническая ли любовь царила в их браке?

– Скажи, Рагуил, а какой была Соня?

Ожидаемого всплеска бешенства не последовало, напротив, он остался спокоен.

– Соня… Соня была прекрасна. Я встретил ее случайно, когда выслеживал одного бога… ну да неважно. Она была дочерью графа, красивой девушкой с великолепной родословной и большим приданым. Свет был без ума от нее, предложения поступали каждый день. Милая, веселая, послушная, образованная, спокойная, с колдовскими глазами. Когда она смотрела на меня, мне казалось, что для нее существую только я. А ее улыбка… нежная, и будто тайная, интимная, предназначенная только для тебя. Хотя всем словам она внимала с одинаково заинтересованным взглядом, и улыбалась всем одинаково. Но рядом с ней каждый чувствовал себя единственным. То же было и со мной. Она околдовала меня, прочно поселилась в сердце. Когда охота была закончена, я вернулся на Небеса, но не смог расстаться с ее образом. Несколько лет продержался вдали от нее, но затем не сумел справиться с собой и решил навестить. Думал, увижу, что она счастлива, и успокоюсь, - он усмехнулся, будто не понимал, как такие мысли вообще могли прийти в его голову. – Она так и не вышла замуж. А когда я явился перед ней, соткавшись прямо из света, она вскочила, кинулась ко мне, обняла, потом подняла свои чудесные лучистые глаза и спросила с укором: «Почему вы так долго не приходили?» Эти слова решили мою судьбу.

– Дай угадаю. Ты сообщил брату, что собираешься жить со смертной, он тебя не отпустил, тогда ты пал и перестал быть архангелом. Сделал ей предложение, получил согласие, и жили вы долго и счастливо.

Он разомкнул наши руки и свернул к мосту, мимо которого мы проходили. Там оперся руками о парапет.

– Рагуил? – не отозвался. – Рагуил, я обидела тебя? Прости, я не хотела.

Протянула руку, но не дотронулась до его спины. Он молчал, значит, не хотел видеть меня сейчас. Чужие желания надо уважать.