Очень много чувств промелькнуло в зеленых глазах, когда он упомянул отца.

– Волнуешься?
– это было просто нелепое предположение. И я не ожидала, что угадаю.

– Волнуюсь, - обреченно признался он.
– Мы с ним... как поссорились, больше не виделись. Почти шесть лет, Соня!
– воскликнул, и речь его все набирала скорости и злости.
– Я не знаю что от него ожидать. Зачем он меня позвал?
– Леша замолчал. Выдохнул. И пробормотал: - И будь моя воля, не виделся бы с ним вообще.

Шесть лет. После того, как отец вышвырнул сына из страны, сказав, что лучше он сам его убьет, чем допустит, чтобы он вернулся. А потом... через столько времени вызывает обратно. Подозрительно выглядит. И сразу возникает множество вопросов зачем, почему и так далее. Я бы места себе не находила, гадая. А вот Леша... Его душа - для меня в большинстве своем потемки. Но все равно я просто обязана сделать это.

Я обхватила ладонями его лицо и уверенно сказала:

– Все будет хорошо. Это же твой отец, в конце-концов. Что плохого случится?

Была обязана успокоить. Если Леша продолжит волноваться и злиться, ничего хорошего не произойдет. Прежде всего - для него.

Он усмехнулся и перевел взгляд на поля.

– Кто знает...

***

Он проснулся рано утром. Без всякого будильника, хоть и завел его, так, на всякий случай. Прекрасно зная, что проснется именно тогда, когда нужно. Кто бы знал, чего ему стоило заставить себя закрыть глаза, успокоиться и уснуть! Волновался... Лекс признался в этом Соне вчера. Но перед этим признался самому себе. С трудом.

Уже сколько дней он ломает голову: что же, все-таки, понадобилось отцу? Просто так этот человек никогда и ничего не будет делать. За всеми, до единого, поступками кроется расчет и запутанная паутина выгоды... Всегда против воли восторгающая Лекса. Тогда ему было довольно сложно распутать ее. Теперь же, после всего случившегося, он уверен, что с легкостью все поймет. Вырос, изменился. И авторитет отца для него лишь пережиток прошлого, от которого Алекс отказался.

В шкафу одной из комнат, как парень и предполагал, оказался костюм, рубашка, туфли и галстук. Не удивился и когда все это идеально село на теле. Разве что... Скептично вытянув перед собой галстук, кинул эту удавку на полку. Хватит с отца и ненавистного костюма. Раньше Лекс костюмы, если не любил, то - терпел. Но после "ссылки" в военное училище, пребывание в котором парень тщательно от всех скрывал, всякая форма или даже намек на нее доводили его до зубовного скрежета, заставляя вспоминать далеко не самые радужные годы в жизни.

Парень повертел головой, плюнул на все и расстегнул верхнюю пуговицу. Может иллюзия, а может действительно стало легче дышать. Он вгляделся в глаза своему отражению и заметил в них слишком заметное волнение. А его не должны были заметить посторонние. Особенно отец. Перед ним никогда нельзя показывать слабость: давний закон. Лекс ненадолго прикрыл ладонью глаза.

Спокойно. Разве не научился за столько лет сдерживаться?

Он выдохнул и опустил руку. Спокойно и даже несколько безразлично посмотрел на отражение. На человека, которого так всегда хотел видеть отец. Холодный взгляд. Никакого выражения на лице.

Научился. Очень хорошо.

Лекс усмехнулся и вышел из спальни.

Дверь в комнату Сони была приоткрыта. И парень не смог пройти мимо и заглянул внутрь. На прикроватной тумбочке горел ночник, ложась мягким светом на лицо девушки и играя на расплескавшихся по подушке темных волосах. Стараясь шагать как можно тише, парень подошел к кровати и присел возле нее на корточки. Осторожно, боясь разбудить, подхватил с ее лица прядку и убрал за маленькое ушко.

О большем он не мог и мечтать. Родина, с которой Лекс словно и не расставался - осталась такой же, какой он помнил ее. И девушка, которую он любит. Пусть такая история с ним в главной роли дважды происходила в этой стране, теперь было одно, но самое важное отличие: она любит его. И Алекс знал, что почти так же сильно, как и он Соню. Почти. Он все же сильнее.

Не удержался - нагнулся и коснулся приоткрытых губ.

Стал зависим, больше чем от воздуха. Алекс любил свободу и ненавидел, когда его что-либо ограничивает. Но только на такое ограничение как эта любовь он согласен.

Прервать становившийся с каждой секундой все более настойчивым поцелуй стоило усилий, который совершенно не хотелось прикладывать. И он бы не ушел просто так, если бы не почувствовал движение. Отстранился и поймал прямой взгляд девушки.

– Я не спала.
– Пояснила она, то ли уловив его растерянность, то ли просто решила пояснить. Парень вопросительно вскинул брови.
– Не могу спокойно уснуть в незнакомом месте.
– Опять пояснила Соня.
– Уже уходишь?