– Я ничего против не имею, но прежде чем дать согласие, хочу поговорить с дочерью, – пообещал князь со всей серьезностью, на которую был способен.

– Я буду ждать вашего ответа, князь Эск, – Рэймси изобразил нечто похожее на смирение. Получилось неубедительно.

«Так я тебе и поверил, Волк, – мысленно фыркнул диллайн. – Ждать ты станешь ровно полтора дня. Порода у тебя не та, чтобы ждать».

– Талес, пригласи ко мне Мирари. Если, конечно, она не спит.

– Так точно, ви… ваша светлость.

Мирари… Несколько смутных воспоминаний о маленькой девочке: неуклюжее существо, ковыляющее по садовой дорожке; она же, но чуть старше, играющая с кошкой; нерешительная улыбка на некрасивом лице, мгновенно погасшая, не встретив отклика. И фоном – бурчание Лайд. Ее образ, как туман, прячущий в своей зыби лица девочек. Казалось, стоит пристальнее вглядеться, и сквозь их черты проступит нелюбимая, навязанная, глупая жена – вечная обуза и укор. Потому и не всматривался. Девушки как девушки, старшая и младшая, Мирари и Сина. И вдруг мужчина старше его, другой крови, из чужого народа, увидел в старшей княжне что-то особенное, заставившее просить ее руки через несколько часов после знакомства. Ничего не мешало Аластару Эску дать согласие, то есть абсолютно ничего. Девушки ведь с пеленок знали, что выйдут замуж по воле родителей и к их выгоде.

Но в князе вдруг взыграло диллайнское ненасытное любопытство. Ни один из совиного племени не способен противостоять вопросу «Почему?».

В дверь осторожно постучали.

– Можно?

– Конечно, Мирари. Я вас… жду.

И она вошла. В простом домашнем платье, наброшенном поверх ночной сорочки, с шелковым платочком на груди, с наскоро заплетенной косой… Видит Меллинтан, Которая Свет, эта девушка сияла изнутри, словно фонарик. Золотая, теплая, удивительная… И Аластар прозрел. По-настоящему.

Кто никогда не тосковал о несбывшемся, кто не глядел вслед чужому счастью, тому никогда не понять Аластара Эска. Ибо он затосковал о том, чего не было, нет и уже не будет. Так бывает. Когда тебя в дороге застигнет ночь, сырая и ветреная. А ты идешь или едешь по пустынному тракту в полном одиночестве и неожиданно где-то вдалеке, на холме, заметишь светящийся маленький золотой огонек – окно в доме, уже невидимом во тьме. И воображение нарисует идиллическую картинку домашнего семейного уюта: стол накрыт, из котелка торчит аппетитное куриное крылышко, на лавках сидят румяные малыши, добрая улыбчивая хозяйка разливает по тарелкам похлебку, отец семейства рассказывает какую-то занятную историю, которая с ним однажды приключилась, дети хохочут, собака растянулась возле очага и положила голову на лапы, а кошка, напротив, взирает на людей с легким презрением. Чужое счастье, не твое, несбывшееся, от которого тебе не достанется ни крошки.

Мирари – такое же далекое теплое окошко, и мимо него Аластару Эску предстоит пройти. Он не знал Мирари-девочку, увидел на миг Мирари-девушку, и никогда ему не доведется познакомиться с Мирари-женщиной. Никогда.

– Эрн Рэймси просил у меня твоей руки, – медленно сказал князь.

Глаза девушки вспыхнули золотым огнем.

Что это было? Испуг? Радость? Удивление?

– Я решил сначала спросить у тебя.

– Спасибо, отец, – поспешила отблагодарить Мирари.

– Не за что. Что скажешь?

Ни у одного аптекаря во всем мире не сыскалось бы столь точных весочков, которые смогли бы взвесить песчинку, склонившую княжну к такому выбору. А может быть, то была не песчинка, а целая гора?

– Я согласна.

И снова удивила. Своей отвагой и силой воли. Лишь влажно блеснули глаза.

– Мне кажется, он хороший человек…

– Я тоже так думаю, отец.

Он протянул руку для поцелуя, а сам коснулся губами пахнущей травами макушки. И не посмел сказать, что сожалеет… о несбывшемся. А потом долго-долго смотрел в закрытую створку двери, считая завитушки затейливой резьбы.

Ушла. Унесла свой огонек. Несбывшаяся Мирари… Несбывшийся Рамман… То, чего не будет…

И, разумеется, эрн-Рэймси останется союзником только до тех пор, пока этого хочет Вилдайр Эмрис. Наивно было бы полагать, будто девочка сыграет какую-то существенную роль. Но это к лучшему, это значит, что ролфи берет ее не ради выгоды, а ради огонька, согреющего его дом и его сердце на далеких холодных островах.

«Я становлюсь сентиментальным, – подумал Аластар. – Зато теперь я вижу твой свет, Меллинтан».

По дороге в свою комнатку, куда торопилась забиться, словно зверек в норку, Мирари пыталась вспомнить, как выглядит этот эрн-Рэймси. Да, они вошли в столовую рука об руку – хозяйка дома и самый почетный гость, а потом сидели рядом, но теперь хоть убей, а ни за что не вспомнить ни цвета глаз, ни оттенка волос. Клыкастый, как все ролфи, вот и все впечатления.

А теперь… он станет ее… язык не поворачивается сказать… Мужем? И увезет на Ролэнси за море.

– Мирари! Куда бежишь?