Так вот, крутил Ларка меж пальцев медяху, всё прикидывал и присматривался. Оно ведь как — хороший кузнец металл должен чувствовать. Не просто любить за то, что покорно под молотом сплющивается да в форму льётся. Не за то уважать, что работа деньгу и почёт приносит. Даже не приказывать, а именно чувствовать.

На губах ещё цвёл жарким ароматом тайком подаренный молодой вдовушкой поцелуй, кузнец с лёгкой улыбкой и светлым от того настроением насвистывал что-то да всё никак не выпускал из рук изученный уже до каждой трещинки и вон того скраю пузырька внутри медяхи. А потом, задумавшись о чём-то несбыточном, вдруг обмер весь. Медь словно тесто заструилась, мягко потекла меж сильных пальцев. Пришлось обойтись помягче, поласковее — в точности как с девицей, право.

И долго ещё похолодевший от этого незабываемого ощущения Ларка боялся опустить глаза к странно тёплой меди в своих руках. А когда всё же решился, не скоро на его строго сжатые губы выплыла несмелая улыбка — колоколец вышел всего один. Но, настолько красивый и занятный, что на него приятно было даже просто посмотреть. Формы диковинной да с узорчатым краем, где меж гор и лесов бегали звери диковинные.

Неужто лесные или горные духи надоумили или одарили умением? Старый подземный ворчун из дальней копанки, который прочими духами признавался самым знающим, долго присматривался в лунном свете, как парнишка перед ним с медью опять баловал. И лишь потом вдруг перестал хмурить бестелесные брови да неожиданно поклонился.

И с тех пор духи земли признавали Ларку если не за равного, то за своего уж точно. Спасибо богам, у того хватило ума нос по сему поводу не задирать. И даже не хвастать под хмельком в корчме, как не преминул бы сделать любой другой. Лишь старосте поведал, а вместе с ним в полночь и их милости барону продемонстрировал умения свои.

Надо признать, оба почтенных мужчины поначалу изумились до крайности. Одно дело про таких кузнецов былины слушать, не задумываясь — байки то или же вовсе побрехеньки. А другое дело вот так, прямо своими очами увидать этакое неизъяснимое диво. Ларка и раньше с работой управлялся ловко да ладно, а теперь и вовсе стал творить мало не чудеса. Фигурку крылатой богини с мечом, что он сделал в подарок старой мельничихе, всяк почитал за счастье оглядеть да потрогать. Но повелел барон о том даре молчать как о страшной тайне — ведь зависть и злоба людская пределов не ведают…

Дух земли проворно сунулся к мешкам и чуть ли не вынюхал каждую чёрно-серую веточку.

— Хороший — не пережжённый, но и не сырой, — наконец кивнул он. Хоть и не было нужды проверять, уж Ларка дрянь какую никогда не приносил и не делал — но и другим подобного небрежения не прощал.

— Сам, лично собирал по веточке, — молодой кузнец продемонстрировал сточенный едва не наполовину серебряный нож на поясе. — И к самому Майку-углежогу отнёс работу, вместе с пузырём зелья, что в кабаке гонят. Он лучший мастер в округе.

Дух меленько закивал, а потом на пробу выудил из мешка обугленную веточку и принялся вдумчиво, с хрустом жевать. Как он, бестелесный, то проделывал, Ларка всегда удивлялся — но с расспросами не приставал. Захотят, скажут — не захотят, значит и спрашивать не след.

Дух улыбнулся, и ловко высыпал оба мешка в узкую расселину меж валунов. Прибывшие за лакомством двое его сыновей приветливо помахали молодому кузнецу, а потом проворно утянули звонко постанывающие угольные палочки в свои подземные кладовые. А папаня их дожевал, вытер о себя дрожащие маревом лапки, и наконец добыл под свет полуденного солнца плату — два горящих на солнце бруска самородной меди. Чистой, без примесей — с такой работать одно удовольствие. Но потом, подумав, добавил вполовину меньший слиток туманно блеснувшего серебра.

— Бери-бери, для тебя не жалко, — дух улыбнулся при виде обеспокоенно оглядевшегося Ларки — не приведи боги кто приметит такое богатство. Правда, затем не спешил уходить в прохладную сырую темноту обжитых недр. Выспрашивал новости, качал лохматой головой над удивительными известиями. Кузнец даже подивился словоохотливости и интересу к верхнимделам обычно замкнутого знакомца. Но виду не подал — как положил себе вежливо и ровно общаться с подземным народцем, так непременно правила сего и придерживался.

За то, наверное, и уважали, что с колдовством да лопатой к ним не лез…

— Зажди, побудь ещё, — дух пошарил под замшелым валуном и вытащил хороший кусок зелёной руды.

Взяв его в руки, Ларка ахнул — малахит! Чистейший, безо всякой трещинки или порчи! Богатство даже в здешних местах немалое, а уж в других краях камень этот и вовсе по достоинству уважали…

— Зимой ты ездил в Каменный Кряж за белым мрамором? — поинтересовался дух и улыбнулся. — Приходил недавно оттуда в гости братец мой, добрым словом тебя вспомнил.

Ларка осторожно кивнул, всё ещё недоверчиво разглядывая этакое диво в своих руках. Хоть и не каменотёс он и не совсем ювелир — но как стал зимой снег и наладился санный путь, барон в числе прочих послал за мрамором и его.

— Края дальние посмотришь да себя немного покажешь, — что-то такое слышалось ещё за словами старого вельможи, но Ларка тогда загадку не разгадал. А теперь только и выяснилось, что проверял его старый барон — без колдовства ли он владел даром своим?

Духа хоть земляного, хоть огненного или воздушного, можно зачаровать или купить — а вот обмануть никак. Да и они тоже не в состоянии лукавить, уж такими их боги сотворили… Ларка тогда, выбирая в каменоломнях подходящие цветом и размером глыбы мрамора, разговорился с хозяином тамошних недр, благо тот сразу почуял родственную душу настоящего мастера да открылся пришлому без опаски…