– Но почему ваша планета такая противно-вязкая?
– раздраженно

спросил я.

– А как иначе?
– обиженно произнес изобретатель.
– Это же органика! Она растет!

– На планете нужно жить, - напомнил я.
– Нужно строить города,

сажать сады, сеять хлеб…

– У вас узкое мышление, Шекет!
– прохрипел Бурбакис.
– Зачем сеять? Зачем

строить? Зачем сажать? Мой полимер съедобен, в нем можно жить…

– Да?
– сказал я, вложив в это короткое слово весь свой сарказм.
–

Разве это жизнь - торчать из поверхности Бурбона будто памятник самому себе?

Неужели вас устраивает то, что от вас по сути осталась одна голова?

– Есть недоработка, - вынужден был признать изобретатель.
– Я не вполне

точно рассчитал коэффициент вязкости. В следующей модели…

– Вы полагаете, что дойдет до следующей модели?
– осведомился я.
– Лично мне кажется, что, если сейчас же не вызвать службу галактического спасения…

– Нет!
– вскричал Бурбакис с таким ужасом, будто я предложил ему казнь

через повешение.
– Нет! Эти вандалы изорвут все нити моего Бурбона!

– Но я не намерен торчать здесь до конца дней!
– возмущенно заявил я и потянулся к передатчику, который, как у любого звездоплавателя, висел под правым карманом моего спецкостюма. Помешать мне голова Бурбакиса не могла ни при каких условиях, и я позволил себе медленно вытащить передатчик из футляра, медленно поднести ко рту и…

Я не успел произнести ни слова - какая-то сила ухватила меня за ноги, сжала их, вытолкнула меня на поверхность щупальца и зашвырнула в пространство. У поверхности был воздух, но чем дальше я удалялся, тем разреженнее становилось вокруг, и я начал задыхаться. Мимо пронеслось свернувшееся калачиком тело изобретателя, и господин Бурбакис успел крикнуть мне: - Зажмите руками нос, Шекет! Зажмите нос!

Я зажал руками нос и потерял сознание.

Пришел я в себя в кабине звездолета. Красный карлик светил за кормой, и диск звезды по-прежнему пересекали темные ленты Бурбона.

– Все в порядке?
– беспокойно спросил Бурбакис, сидевший в кресле пилота.

Нигде не болело, если он это имел в виду.

– В порядке, - буркнул я.
– Что, собственно, случилось?

– Я же сказал, что ни к чему вызывать галактическую службу спасения!

Дело в том, что человек может питаться веществом Бурбона, но вещество Бурбона не способно питаться людьми. Мы для моей планеты несъедобны. Бурбон нас распробовал и выплюнул. Я этого ждал и потому, в отличие от вас, Шекет, был спокоен.

Я вспомнил выпученные глаза господина изобретателя, но не стал упрекать

его в лицемерии.

Мы вернулись на Цереру, прошли в мой кабинет, и я, почувствовав

себя в привычной обстановке, заявил:

– Патента выдать не могу, результат экспертизы отрицательный.

– Вы неправы!
– вскричал Бурбакис.
– Моя планета может сама расти, сама

кормить, сама строить…

– Допустим, - хладнокровно парировал я.
– Но человек - существо консервативное, ваше изобретение для людей психологически неприемлемо. Мы привыкли жить на планетах, которые представляют собой твердые круглые тела… и дальше по справочнику. Предложите ваше изобретение рептилиям с Афры Кульпары - они оценят.

– Предлагал, - удрученно сказал Бурбакис.
– Отказали. Щупальца,

видите ли, есть у них самих, зачем им еще и щупальце-планета?

– И ведь они правы!
– воскликнул я.
– Нет, я не могу выдать вам патент,

господин изобретатель планет!

– Хорошо, - торопливо сказал Бурбакис.
– У меня есть изобретение, о котором вы никогда не скажете, что оно неприемлемо психологически.

– Я уверен, что мой Амиркан вам непременно понравится!
– без тени сомнения заявил господин изобретатель планет Игнас Бурбакис.
– Во всяком случае, ваш психологический комфорт не будет нарушен. Амиркан - мир, о котором вы мечтали с детства!

– Будь моя воля, господин Бурбакис, - заявил я, - я не стал бы рассматривать ни одного вашего предложения, сославшись на прецедентное право, но, к сожалению, правила нашей компании требуют, чтобы эксперт давал независимое заключение отдельно по каждому предлагаемому случаю.
– К счастью!
– воскликнул господин Бурбакис.
– Оказывается, даже в вашей компании есть умные люди. К сожалению, они не входят в число экспертов. Я пропустил оскорбление мимо ушей, но клиент не оценил глубины моего благородства.

– В путь!
– сказал он, и я со вздохом принялся напяливать надоевный мне по прошлому путешествию скафандр.

Амиркан оказался довольно большой землеподобной планетой в системе Дзеты Большого Пирата. Мы приземлились, и я увидел за бортом небольшой лес. Кроны будто кто-то сделал из стальных прутьев, на которые насадил сверкавшие на солнце иголки размером со шпагу мушкетера времен короля Людовика XIV. Небо было, как и положено, синим, и я принялся стягивать скафандр, полагая, что изобретатель не забыл насытить воздух достаточным количеством кислорода.