Ли пыталась учиться, но баллы за задания неуклонно снижались. Она не успевала читать и запоминать пройденные темы, Кристиан занимал все ее время, не оставляя его ни на что другое. В особняке теперь, дважды в неделю, убирались приглашенные из агентства горничные. Ли оставалось лишь смахивать пыль и загружать посудомоечную и стиральную машины. Но даже для того, чтобы выполнять эту работу, приходилось пропускать последний час занятий. Ей был жизненно необходим чек от Ламана, чтобы оплачивать счета.

Приближались праздники, три недели каникул, и девушка надеялась, что Кристиан, как обычно, отправиться кататься на лыжах в компании своих богатых друзей. За три недели ей было бы вполне по силам подтянуться до прежнего уровня знаний и получить возможность пересдать часть предметов на высшие баллы.

Кристиан вошел в дом и прислушался. Стук каблучков со стороны кухни. Парень направился туда. Картина, открывшаяся перед ним, скрутила низ живота в сладкий узел неудовлетворенного желания. Девушка стояла на невысокой скамеечке и, вытягиваясь, пыталась достать до верхней полки дубового буфета. Короткое платье приподнялось, соблазнительно обнажая стройные ножки в черных чулках с широкой кружевной резинкой. Кристиан присел за стол и, откинувшись на спинку стула, отдался созерцанию своей любовницы, занятой самым провоцирующим занятием на свете: расстановкой хрустальных бокалов на полках для посуды.

Ли закончила работу и повернулась к столу. Сюрприз. Ламан вольготно расположившись на стуле, смотрел на нее с едва заметной усмешкой на лепных губах.

– Я бы поужинал, сладкая.

Ли напряглась. Она боялась этого слова. Оно означало, что Ламан опять желает разложить ее на любой подвернувшейся поверхности и отыметь в свое удовольствие. Девушка передернула плечами и открыла холодильник. Еду Ламан заказывал в лучшем ресторане ближайшего городка. С его деньгами это не было проблемой. Теперь Ли приблизительно знала какие суммы Ламан спускает на свой парфюм и одежду. Он сорил деньгами с той легкостью и беззаботностью, которая заставляла ее скрипеть зубами от бессильной ярости. За мизерную часть того, что он выкидывал еженедельно только на вечеринки с друзьями, Ламан заставил ее лечь под него, бесстыдно шантажируя записью кражи.

Девушка достала коробки с ужином и, разложив по тарелкам, сунула разогреваться в печь. Расстелила салфетку и положила вилку с ножом. Кристиан всегда ел ножом и вилкой, для Ли это было диковинкой, виденной только в кино. Запищал зуммер, и девушка расставила перед парнем тарелки с мясом и гарниром.

– Присоединяйся, - парень приглашающе кивнул на стол.

Девушка отрицательно качнула головой. Вот уж увольте, есть в такой компании. Ли отвернулась, пытаясь скрыть улыбку: до восьми лет она ела руками, в их доме не было лишней посуды.

– Тогда выпей чаю, - Кристиан в упор посмотрел на девушку, и Ли послушно налила себе чаю. Парень чуть скривил губы.

– У нас теперь все так по - семейному, сладенькая. Хотя откуда тебе это знать.

Он чуть пожал широкими плечами, обтянутыми дорогим трикотажем. Ли сжалась от липкого страха, волной ударившего в спину. Он не мог знать, это был только ее секрет, она никогда и никому не рассказывала. Но пронзительный взгляд зеленых глаз насмехался.

– Сладенькая, я так думаю, вряд ли мать - проститутка и отец - шулер, устраивали домашнее чаепитие по вечерам своим многочисленным незаконнорожденным отпрыскам.

Кристиан отрезал кусочек мяса и аккуратно поддев его вилкой отправил в рот. Сделал глоток вина, по-прежнему не отводя насмешливого взгляда от побелевшего лица девушки.

– А я все думал, почему ты так легко согласилась под меня лечь. Прекрасная девственница, обладающая моралью изощренной шлюхи. Ты ни разу мне не отказала, что бы я ни проделывал с твоим прекрасным телом. Любое мое желание исполнялось тобой с похвальным усердием. Мамочка научила?

Кристиан наблюдал за сменой эмоций на лице девушки. Послать его, куда подальше она не посмеет: слишком крепко он припер ее к стенке. Оставалось только догадываться, каким образом ей удалось получить отличную характеристику и автобиографию, в которой не упоминались родители и прочие не менее колоритные родственники. Девчонке из такой семьи никогда бы не дали университетский грант, и сейчас могли спокойно отчислить под любым благовидным предлогом. Никто никогда и никому не дает шанса выкарабкаться с социального дна. Парень видел как Ли сжимает побелевшими пальцами кружку, но молчит, покорно соглашаясь со всеми его словами.

– Сладенькая, я не жалуюсь. Мне нравится смазливая раскрепощенная шлюха в постели. И сейчас я думаю, пришло время немного изменить условия нашего взаимного влечения.
– Ламан подтолкнул к девушке диск.
– Эта запись твоя, милая.

Ли взяла диск и тут же сломала, не глядя на парня. Кристиан улыбнулся.

– Ты не выполняешь работу горничной, за которую я тебе выписываю чек. Больше можешь не утруждать себя смахиванием пыли и мытьем посуды. Этим займутся люди из агентства. Я же буду платить тебе только за секс.

Горло Ли свела судорога. Этот ублюдок заставил лечь ее с ним в постель, а теперь принуждает стать проституткой. Несколько смятых купюр изменили ее жизнь, и ломают ее дальше и все сильней.

– Я так понимаю, что ты не возражаешь против моего предложения?

Девушка слабо кивнула, покорно соглашаясь. Мерзавец прекрасно знал, что делает. Он отдал ей диск, но все равно удерживал на коротком поводке, шантажируя мучительно - постыдной тайной ее происхождения. Какая может быть карьера с подобным прошлым? Одно слово де Ламана и она вылетит из университета, особенно после того, как все узнали, что она с ним спит. В самом этом факте не было ничего предосудительного и вызывающего. Но Кристиан назвал ее шлюхой при других студентах, и полностью игнорировал ее, если они встречались в университете. Он показал всем, что Ли для него является не более чем постельной игрушкой. Какое может быть уважение? Теперь он принуждает ее продавать свое тело. Девушка не сомневалась, что работы она ни здесь в университете, ни даже в ближайшем городе не найдет. Ламан, наверняка уже позаботился об этом, не оставляя ей ни малейшего шанса вырваться из его паутины. Легкое позвякивание приборов о фарфор тарелки говорило, что аппетит Кристиан не утратил.