— О–го–го! Игорь!

— Борис Михайлович, — узнал Кушнарев Сосновского.

— Я ищу тебя по всему поселку, — сказал запыхавшийся Борис.

— А мы ищем Валерия.

— Зачем?

— Чтобы узнать, как он переправляется через горные реки.

Сосновский вытаращил глаза.

— Да он сейчас через собственную кровать не переправится. Набрался как бегемот.

— Валерий?

— Кто ж еще!

— Где он?

— Дома. В спальне.

— Ты уверен?

— Еще бы. Он обложил меня такой руганью…

— Убедительно, — заметил Кушнарев.

— Реальнее, чем мистика со следами, — согласился Мазин с облегчением.

— Какими следами?

— Видишь? Уперлись в обрыв. А мы — в следы. Что скажешь?

— На самом берегу снега нет. Он спустился и вернулся берегом.

— Просто, как колумбово яйцо. Хотя спускаться крутовато, да и зачем?

— Спросишь у этого психа сам. Я с ним больше не имею никакого дела.

— Так обругал?

— Было…

— Через дверь обругал?

— Игорь, не поддавайся лунному гипнозу. Я видел его, даже пощупать мог, но чересчур несло сивухой. Парень так проспиртовался, что возле него курить опасно. Хоть табличку на трех языках вешай: «Ноу смокинг!»

— Почему он ушел из хижины? Он был здесь недавно.

— Я знаю. Он сказал.

— Что?

— Полностью процитировать не могу, но, исключив нецензурные выражения, приблизительно так: убирайтесь, прокурор, я не в настроении и сильно пьян. И готов отстаивать свое одиночество вплоть до применения физической силы. В хижине мне… забыл точные слова… Смысл — не нравится. Поэтому он пришел домой, и из спальни его никто не вытащит.

— Ясно. Побеседовать с ним не удастся. Остаемся на точке замерзания. Зачем ты искал меня?

— Не понимаешь? Нырнул и исчез. Я беспокоился о тебе.

— Борис, я тронут. Предлагаю вернуться маршрутом Валерия. Пойдемте вдоль речки.

Мазин не хитрил, он не собирался осматривать берег. И он не знал, что увидят они всего в ста метрах от места, где оборвались следы, ему и в голову не приходило, кого они увидят.

На отмели под обрывом в напряженной позе изготовившегося к старту бегуна лежал человек. Голова его находилась в реке, шапку снесло, и почти успокоившаяся вода скользила по редко поросшему черепу, а согнутая нога в новом резиновом сапоге ярко блестела в лунном свете. Другая нога, разутая, в носке домашней вязки, зацепилась за выступивший из песка камень.

Секунду или минуту все молчали.

— Демьяныч? — спросил Сосновский.

Мазин спустился по скользкому склону, придерживаясь за обнаженные, мокрые и холодные корни. Непромерзшая глина предательски уходила из–под ног, но он не упал. Он подошел к трупу и глянул в его лицо. На отмели лежал мертвый пасечник.

Следом скатился Борис и остановился, стряхивая комья грязи с колена.

— Я ошеломлен, Игорь… Кто его сюда?.. Как?..

Мазин не ответил. Все, что с трудом выкапывал он из хаотического нагромождения несопоставимых фактов, оказалось ненужным, ошибочным. Он испытывал чувство человека, сбитого с ног неотразимым ударом, хотя и стоял, и внешне спокойно рассматривал залитый холодным, издевательским светом труп, похожий на перевернутую скульптуру спортсмена, какие любили устанавливать в парках культуры двадцать–тридцать лет назад.

«Предположим, он пришел в хижину повидать Валерия. Не застал его… Пошел и бросился в реку? Глупо. Пойти и броситься в реку мог любой, кроме Демьяныча. И бросить в реку могли любого, кроме него! Так ты думал. И вот смотри, пожалуйста. Он лежит рядом. Мертвый!»

Игорь Николаевич вобрал глубоко воздух. Нужно было выходить из нокаута. Раз! Два!.. Пять… Семь… Пора вставать!

— Сними–ка с него сапог, Борис. Прежде всего нужно установить идентичность следов. Они исчезнут вместе со снегом, как только появится солнце. А труп никуда не денется. Вода падает, да и что мы поймем без экспертизы! Синяки могут быть и от ударов об камни, его несло по течению.

На бледном, застывшем в ледяной воде лице пасечника выделялись темные пятна. След удара был заметен и на затылке, но от чего наступила смерть от ударов, или старик захлебнулся, или от того и другого вместе, или по третьей, неизвестной причине — гадать не стоило, требовалась экспертиза. Заняться нужно было тем, что вело к фактам.

Сосновский наклонился и потянул за каблук. Сапог легко скользнул по ноге. Он перевернул его и вылил воду. Стало понятно, почему другая нога оказалась разутой.

— Второй смыло. Сапоги номера на два больше.

— Вижу. Неудачный подарок. Старик это сразу заметил и не захотел примерять при тебе. Помнишь?

— Деликатный был мужик.

Они поднялись на луг. Появились легкие, прозрачные облака. Ветерок гнал их навстречу лунному диску, но казалось, что сама луна заспешила, прорезая и расталкивая облака, чтобы укрыться за ближайшей горой.

Найдя особенно четкий след, Мазин приложил носок к передней его части и опустил сапог. Подошва совпала с углублением в снегу. Игорь Николаевич надавил, прижимая сапог к земле, потом поднял. След не деформировался. Все углубления совпали с выступами.