Схожие со штурмдесятником чувства испытал и один из находящихся в пагоде людей – лицо знаменитого Черного Охотника он разглядывал в двадцатикратный бинокль.

– Даже бровью не повел, – раздраженно произнес он, опуская бинокль.

– А ты ждал, он слюни от восторга будет на дорожку ронять? – ехидно поинтересовались из глубины комнаты. – На манер деревенских олухов, что и в довоенные времена раз в год на здание райкома партии глазеть отправлялись?

– Вот не надо! – резко произнес стоявший у окна. – Не надо этого. Не такими уж дикарями мы тут до войны были. В столицах, может, и ахали… на ВДНХ или, там, в Петрогофе…

– В Петергофе, – с усмешкой поправил его собеседник, – и других Версалях. Довелось мне как-то одну поездочку ваших ударников колхозного труда курировать… епить-мать, перед неграми в отеле стыдно было.

– Вот из-за таких, как ты, Дягилев…

– Остынь!

Приказ, отданный вроде бы и не столь уж громко, был из тех, в звуках которых без труда слышится лязг металла… автоматного затвора. А порой даже и грохот выстрела.

– Нету больше ни Дягилева, – уже более спокойно продолжил полулежащий на диване толстяк в желто-красном шелковом халате, – ни Шитова. Есть только иерарх Дяо и иерарх Шио. Также есть дело, которое нам необходимо сделать совместными, подчеркиваю, совместными усилиями, потому что поодиночке не потянем. А если не потянем, сам понимаешь, штандартентысячник Шио: Орден, это тебе не какой-то там комсомол и даже не Слава КПСС. Персональными пенсиями для проигравших в нем еще лет сто никто заморачиваться не будет, поверь моему чутью.

– Да уж догадываюсь, – Шио резким движением захлопнул ставни. – Не глупей тебя.

– А если не глупей, почему ты все еше штандартен, а я уже обер? – парировал толстяк. – Хоть и партстаж, пардон, орденская выслуга у тебя почти на два года больше? Скажешь, не везло, скажешь, случая не было, не представилось?

– Не скажу.

– И правильно не скажешь, – кивнул Дяо. – Умный человек, как в песне поется, на везение не уповает. Ненадежная эта штука, везение, что в горах, что в жизни. Лучше выгляни за дверь и прикажи, чтобы гостю нашему по карманам не хлопали и вообще не досаждали.

– А оружие?

– Оружие, дорогой мой штандартентысячник, – толстяк потянулся лениво, словно налакавшийся сметаны котище, – он не отдаст. Если я правильно понимаю, что представляет собой этот Черный Охотник, то на предложение отдать свои пушки он отреагирует просто: развернется и уйдет. И знаешь, Шио, я совсем не уверен, что кто-либо в этой фортеции сумеет преградить ему путь.

– Ты из него прямо чудо-богатыря какого-то лепишь, – недоверчиво произнес тысячник. – Этого… как их… ниндзю! Сам же рассказывал: парень одними пукалками привык работать, без них он ноль. А пукалок ему и на взвод не хватит. Патроны ек!

– Шио, Шио, – иерарх укоризненно качнул подбородком. – Уж поверь мне, к моменту, когда его собственные, как ты выразился, патроны ек, ни в амуниции, ни в стволах для нее этот человек испытывать нужды не будет. Даже если хотя бы половина слухов о нем имеет что-то общее с реальностью. А скажу тебе по большому секрету, из нескольких рапортов моих людей, личных таких людишек, можно сделать вывод, что слухи эти если и лгут, то в сторону преуменьшения.

Пожав плечами, Шио направился к двери, но, не дойдя пару шагов, вновь развернулся к толстяку.

– Тогда, – сказал он, – я тем более не понимаю. Если он и впрямь настолько опасен, зачем тянуть его в дело? Лишний геморрой для головы?

– Хороший меч должен быть острым, – наставительно произнес обертысячник.

Ответную фразу Шио толстяк не услышал – тот пробормотал ее очень тихо, уже открывая дверь, так что слова «Хороший меч в первую очередь должен быть послушным хозяину» были заглушены лязгом замка.

– Если твой хозяин согласится, – прошипел из угла Макс, – значит, он дурак.

– Ты-то что понимаешь в болотах? – огрызнулся я.

– В болотах – ничего! – «АКМС» едва заметно качнул мушкой. – Я зато в людях разбираюсь… да, побольше твоего! Мне, знаешь ли… тебя, сопляка, еще ни в каких проектах не было, когда на мне пятый призыв сборку-разборку на секундомер тренировал. И повидал я…

– Крышу склада армейского резерва ты повидал, – перебил я его. – Сквозь щель в ящике и слой консервационной смазки!

Точно знать подобные детали Максовой биографии я, разумеется, не мог, бил наугад, но логика подсказывала, что, прослужи старый задавака непрерывно с момента выпуска, быть бы ему сейчас ржавой трухой. По крайней мере, уж куда более разболтанным, чем выглядит.

– Я…

– Помолчи, Макс.

Будь Макс человеком, я бы сказал, что он в ответ наградил Эмму очень обиженным взглядом.

– Не мешай ему, – черная винтовка слегка повела магазином. – Разве не видишь? Он думает…

В этом она была права на все сто три процента, хуже было другое – чем больше я думал, тем больше я переставал понимать происходящее.

Двадцать золотых. Чертовски большие деньги. По здешним меркам, так просто состояние – приисков и россыпей тут не было и не предвидится. Разве что счесть таковым призрачный шанс наткнуться в одном из скелетов – городов-руин – на сейф Ювелирторга, но мечтающие о подобном олухи куда чаше находят ЗКЗ [3] , тараканью стаю или крысиную чуму.