– Драки в трактире Тромба – десять томасов.

– Драки? – переспросил Шах.

– За обе драки, – подтвердил Фейс, – Тромб решил сделать тебе оптовую скидку, да и обстановку новую он еще не всю успел вчера завезти.

Шах сглотнул.

– Заведение мадам Ляфорели – три томаса.

– Сколько-сколько? – жалобно переспросил Шах. Картопля оторвался от счетов и с подозрением глянул на него.

– Три томаса, – повторил он. – Причем тут тебе тоже повезло. Мадам и ее девочки были так довольны тобой, что не стали предъявлять счет за ремонт шатра… и за порванные платья.

Шах тихо ойкнул.

– И на ремонт повреждений, нанесенных ратуше, – два томаса. Я решил, – Картопля поднял голову и изобразил на своем лице то, что у других людей можно было бы посчитать намеком на улыбку, – не отставать от других в благородстве и признать, что ратуша нуждалась в ремонте.

Шах тихо застонал.

– Итого, – Картопля перекинул еще пару костяшек и с удовлетворением посмотрел на достигнутый результат; – Пятнадцать томасов.

Он сдвинул счеты в угол и снова сунул руку в недра стола. На этот раз он проковырялся там значительно дольше, но зато, когда он наконец извлек свою добычу на поверхность, Шах не поверил собственным глазам.

– И пять томасов, – городской голова аккуратно выложил на край стола тускло блеснувшие золотые, – как я и обещал, выплачиваю лично тебе.

Шах потрясенно уставился на монеты. Во всей его деревне никто ни разу не держал в руках столь огромную сумму. Пять томасов, подумать только!

– И вот что, господин герой! – В голосе Картопли появились новые нотки, представлявшие собой нечто среднее между воем и визгом. – У меня к тебе есть одна маленькая просьба.

– Да?

– Прошу тебя, – надрывно провыл-простонал Фейс, – исчезни из нашего города как можно скорее и не появляйся в нем хотя бы еще лет десять!

Шах молча сгреб со стола монеты и ринулся наружу. Городской голова облегченно перевел дух и откинулся на спинку стула. Внезапно он вздрогнул и едва не заорал – кто-то невидимый похлопал его по щеке.

Выбегая из башни, Шах едва не налетел на Кроллера. Десятник хамилогской городской стражи стоял на крыльце и с восхищением разглядывал дверь в башню. Дверь, представляющая собой массивную бронзовую конструкцию, висящую на трех здоровенных петлях, перекосилась, как столб, в который врезался пьяный тролль. Ну а красовавшаяся на ней глубокая вмятина наводила на мысли о проходившем мимо полке наемников, решившем испытать свое новое стенобитное орудие.

– Да-а, неплохо, – одобрительно сказал Свон, поворачиваясь к Шаху и обозревая его с ног до головы. – А ведь по виду и не скажешь.

– А, а кто это сделал? – дрожащим голосом спросил Шах, предчувствуя ответ и от этого ужасаясь еще больше.

Десятник удивленно моргнул.

– Шутить изволите, господин герой.

– Д-дело в том, – от волнения Шах начал заикаться, – ч-что я н-не помню а-абсол-лютно н-ничего из того, что я д-делал в-вчера.

– В самом деле? – не веря своим ушам, переспросил Свон.

Шах кивнул.

Десятник посмотрел на него с каким-то ошалелым восторгом, несколько раз с фырканьем втянул ноздрями воздух, словно надеялся распознать и запомнить запах такой невероятной удачи, вытер рукавом ступеньку крыльца, сел и набрал побольше воздуха в грудь.

– Значица, так, – начал он. – Вчера вы появились на этой самой площади ровно в полдень, волоча за собой дохлого мантикора. Как вам удавалось волочить его целиком – непонятно, потому как вы его не просто изрубили – вы его, господин герой, мелко-мелко нашинковали.

Десятник перевел дух.

– Бросив мантикора посреди площади, – продолжил он, – вы ВОШЛИ, – Кроллер покосился на вмятину в двери, – в башню, ворвались к Фейсу, выволокли его за шиворот наверх и, – Свон задрал голову и посмотрел на верхушку башни, – держали за шиворот аккурат над этим самым крыльцом до тех пор, пока он не согласился, что назначенная им сумма, как он изволил выразиться, “не просто мала, а прямо-таки смехотворна”.

Десятник произнес эти слова с таким восторгом, что Шаху захотелось провалиться сквозь землю.

– После этого, – продолжил десятник, – вы направились в трактир. Там как раз успели установить новую дверь, которую вы и вышибли – достопочтенным Рэдишем Курокрадом, купцом из Забодайска. Народец, памятуя о прошлом вечере, начал разбегаться, однако вы в трактире не задержались. – Десятник усмехнулся. – Вы взяли пять, если не ошибаюсь, кувшинов старого фалернского и направились прямиком к шатру мадам Ляфорели.

Шах начал медленно краснеть.

– По дороге, – продолжал Кроллер, – вы, судя по всему, успели опорожнить один или два кувшина, поскольку, придя в заведение мадам, вы были так добры, что позволили некоторым посетителем убраться самостоятельно.