Шрифт:
Какое зрелище! Очевидно, кто-то взломал запор… проник в комнату… перерыл ее сверху донизу… Шкаф был открыт, одежда валялась на полу… Стол опрокинут… Лампа брошена в угол… Книги и бумаги раскиданы по полу… А возле сломанной, переворошенной кровати лежал преподобный Тиркомель, крепко-накрепко связанный, с кляпом [456] во рту…
Ему поспешили оказать помощь. Проповедник был без сознания и едва дышал… Когда произошло нападение?… Сколько времени провел он в таком состоянии?… Только он один сможет рассказать, если к нему вернется сознание…
[456]Кляп — тряпка, кусок дерева, всунутые в рот жертвы насилия, чтобы она не имела возможности кричать, кусаться.
Пастора принялись энергично приводить в чувство, не раздевая, потому что он и так лежал почти голый: рубашка на нем была разорвана, плечи и грудь обнажены.
И когда один из полисменов стал по всем правилам растирать его, у констебля вырвался возглас изумления. На левом плече преподобного Тиркомеля он увидел буквы и цифры!
В самом деле, на белой коже проповедника отчетливо проступала коричневая татуировка,— какая-то запись… И вот как она выглядела:
77°1 9’N
Легко догадаться, что это и была искомая широта!… Очевидно, отец пастора выжег клеймо на плече своего маленького сына (подобно тому как записал бы в памятную книжку), чтобы лучше сохранить драгоценные сведения. Может затеряться записная книжка, но не плечо! Вот почему Тиркомель, хотя он действительно сжег письмо Камильк-паши, адресованное его отцу, тем не менее остался хранителем столь необычной записи, которую, впрочем, даже не полюбопытствовал прочесть с помощью зеркала.
Но злоумышленник, проникший в комнату во время сна проповедника, несомненно ее прочитал!… Он захватил врасплох несчастного пастора, обшарил шкаф, рылся в бумагах… Напрасно Тиркомель сопротивлялся… Негодяй связал его, заткнул ему рот и скрылся…
Таковы подробности, сообщенные самим Тиркомелем после того, как врач привел его в чувство. По мнению пастора, это нападение совершено с единственной целью — вырвать у него тайну, которую он отказался открыть,— тайну острова, где зарыты миллионы.
Преступника он, конечно, хорошо разглядел, так как вынужден был с ним бороться. Он сумел точно сообщить его приметы. Не преминул рассказать и о визите двух французов и одного мальтийца, прибывших в Эдинбург, чтобы расспросить его в связи с завещанием Камильк-паши.
Это послужило для констебля основанием немедленно начать следствие: через два часа полиция уже знала, что разыскиваемые иностранцы остановились несколько дней назад в «Королевском отеле».
И, к счастью, Антифер, банкир Замбуко, Жильдас Трегомен, Жюэль и Бен-Омар неопровержимо доказали свое алиби [457] . Больной малуинец не покидал постели, молодой капитан и Трегомен не выходили из его комнаты, банкир Замбуко и нотариус ни на минуту не выходили из гостиницы. К тому же ни один из них не соответствовал приметам, сообщенным проповедником.
[457]Алиби — доказательство невиновности, основанное на утверждении, что обвиняемый не мог участвовать в приписываемом ему преступном деянии, так как в момент совершения преступления он находился в другом месте.
Итак, наши кладоискатели избежали ареста, а известно, что тюрьмы Соединенного Королевства неохотно выпускают своих гостей, предоставляя им даровой кров и пищу!
Но был ведь еще Саук…
Да, преступление совершил не кто иной, как Саук. Это он совершил налет, чтобы вырвать тайну у преподобного Тиркомеля. И теперь, зная цифры — а он мог прочесть их на плече проповедника,— он стал хозяином положения. Ведь ему известна долгота, указанная в документе, найденном на островке в бухте Маюмба, следовательно, остается только заглянуть в географический атлас, чтобы установить местоположение островка.
Несчастный Антифер! Тебе не хватало только этого удара!
Действительно, по описанию примет преступника, помещенному в газетах, дядюшке Антиферу, Замбуко, Жильдасу Трегомену и Жюэлю сразу стало ясно, что преподобный Тиркомель имел дело с Назимом, клерком Бен-Омара. И как только они узнали о его исчезновении из гостиницы, то сразу заключили, что, во-первых, он прочитал цифры на плече Тиркомеля и, во-вторых, отправился на остров, чтобы завладеть несметными сокровищами.
Меньше всех удивился Жюэль, давно уже подозревавший Назима, а также Жильдас Трегомен, с которым молодой капитан делился своими подозрениями. Что касается Антифера и Замбуко, впавших в неописуемую ярость, то, к счастью для обоих, они смогли сорвать ее на злополучном нотариусе.
Само собой разумеется, Бен-Омар, больше чем кто-либо другой, был уверен в виновности Саука. Да и мог ли нотариус сомневаться, зная его черные замыслы, зная, что этот человек не остановится ни перед чем, даже перед преступлением?
Что пришлось выдержать нотариусу! А на его долю и без того уже выпало немало неприятных сцен… По приказанию Антифера Жюэль привел Бен-Омара в комнату больного. Больного?! Разве он имеет право сейчас болеть? Разве можно быть больным при таких обстоятельствах? К тому же если Антифер страдал желчной лихорадкой (таков диагноз врача), то теперь ему предоставился прекрасный случай излить накопившуюся желчь и избавиться от недуга.