Одна и та же картина, везде: серость и хмарь, и начинающееся запустение. Куда ни отправься, везде одно и то же. И что самое смешное - никому никакого дела до этого нет.

Зато теперь можно стоять на мосту. А ведь раньше тут и притормозить не получалось.

Начал падать снег. Девушка задрала голову, ловя на лицо мелкие холодные льдинки - до настоящих пушистых хлопьев снега им еще далеко, но первый блин, как говорится, комом. Зима только еще пробует силы. Кто знает, может еще удастся увидеть тут настоящий снег?

– Ты что вытворяешь, ты где сейчас?!

– Это были риторические вопросы? Слушай, Вадик, я знаю - ты сейчас же побежишь стучать, так вот скажи им, что у меня все в порядке, но возвращаться я пока не хочу. Понял?

– Эээ...

– Значит, понял. Да, кстати, и машину я тоже еще не разбила, пусть отец не дрожит, - пауза.
– Я собственно чего звоню... Ты ж старший брат, как вроде... В общем, завещаю тебе свой комп со всем барахлом!

Трубка поперхнулась.

– Арин, ну ты чего? Что случилось?

– Знаешь, что я больше всего не люблю? Когда меня обкладывают со всех сторон, а выход остается только один - и меня же еще наказывают за то, что я его выбираю. Гуд бай, май лав.

Она представила, как брат сейчас сидит посреди своей конторы, пялится на телефонную трубку и обдумывает только что услышанную чушь. Немножко нетипичную такую. Потом вдруг вскочит на ноги, перевернув стул и обязательно свалив что-нибудь со стола, и побежит аврально звонить общим предкам, а общие предки аврально кинутся в "силовые структуры", ну и далее по списку...

Так что "где" - сами разберутся.

Ребенок бежит из дому, потому что мешают... ну, скажем, личной жизни. Куда ребенок денется?

Шоссе уходило на юг. Предыдущий раз она пользовалась телефоном опять же на южном направлении, потом посетила Станцию, и вновь выбралась на южное шоссе... А что у нас на юге? Море, порт. Нормальных размеров город, есть где пожить да и Станции вполне неплохие...

Размышление ничего? Как вроде. Тех, кто будет так размышлять, можно еще и подбодрить - если отправиться по указанному южному направлению... А какая там, собственно, ближайшая Станция?..

Поесть и хорошенько выспаться, вот что нужно. Еда у нас уже с собой - еще даже кое-что осталось "из дому", ну а выспаться можно прямо на Станции, если подольше задержаться в "активной зоне".

"Интересно, что бы сейчас сказал Кирилл", - подумала она.
– "Вряд ли что-нибудь ласковое. Если бы только мне его найти...". Но Самого Старшего Брата чёрта с три поймаешь.

Мокрые льдинки липли к стеклу.

2-2

Страж или Призрак, черт Его знает, но чувство юмора у Него определенно было. Со стороны это выглядело донельзя странно: облитый пульсирующим светом на фоне бледно горящих деревьев, совершенно демонстративно сбросив капюшон с головы, некоторое время Он просто стоял, обозревая произведенный эффект. Эффект - и правда что надо.

А вот головы у Него не было. Совсем. Ну, почти... В воздухе висела светящаяся маска, словно нарисованная рукой ребенка а потом нацепленная на сгустившийся туман, начинающая уже затухать - вместе с тем, что светилось на Его плаще и с тем, что светилось на деревьях. Затухало не особенно медленно, но достаточно для того, чтобы сначала не заметить.

По мере того, как освещение падало и тени сливались с наступающей снизу темнотой, Призрак начал проявляться - там, где в воздухе была лишь пугающее грубое светящееся подобие лица, что-то как будто сгустилось еще больше, уплотнившись. Казалось, Он впитывает в себя свет: ручьи трепещущего света на деревьях становились все тоньше, разбиваясь на капли и отдельные островки, "светлячки" гасли один за другим. Плащ упал на "пол", "угасая" с каждой секундой.

Кьяра села там же, где стояла, тупо наблюдая за процессом.

Словно из воздуха, прямо на глазах, материализовались пальцы. Почему-то она прикипела взглядом именно к ним. Сгустившиеся струи тумана, закручиваясь и уплотняясь до полной непрозрачности как будто бы затвердели, обретая форму. Потом посветлели - словно вбирая последние частицы света из перчаток - и стали вполне нормальными человеческими ладонями. Перчатки пролетели свои полметра и присоединились к плащу.

"Вот почему их призраками называют", подумала Кьяра. "Ужас какой". Теперь ей стало понятно, зачем Он носил и плащ, и эти перчатки - если их сбросить, в темноте Его вообще не должно быть видно.

– Пришедший к Сердцу свободен - такова воля Чащи, - повторил Он. Голос неуловимо переменился, ассоциации возникали скорее на ветер в кронах, чем на сухую листву.
– Свобода же подразумевает диалог.

Призрак смотрел на Кьяру. Кьяра поджала ноги. Взгляд ощущался как нечто материальное, а вот лицо и шею над воротником рассмотреть не получалось. То ли темнота мешает, то ли не проявился он до такой степени...