— Прости, басилисса, что я осмеливаюсь возразить тебе. Я отмерю нужную порцию яда, но давать его я не стану. Это должен сделать палач или, по тому же старому неписаному закону, пострадавший, то есть Селевк.

На лбу ее появились гневные морщинки, но голос остался таким же приветливым.

— Ты не повинуешься моему приказу?

— Я не исполняю обязанности палача, царица.

— Ну хорошо, Гиппо, я уже знаю, что это не позволяет твоя профессиональная честь.

Царица всегда соглашалась с разумными доводами и никогда не задевала чью-либо гордость, если этого можно было избежать.

Я отмерил количество мышьяка, достаточное, по моим представлениям, для того, чтобы Лавиния умерла как можно быстрее. Обязанности палача взяла на себя дворцовая стража. Однако позже я узнал, что Лавиния вовсе не стала покорно глотать яд, который ей засунули в рот, а выплюнула его. Так что в конце концов ей удалось насильно дать совсем немного мышьяка, подмешанного в вино. Поэтому мучения ее продолжались несколько часов.

Селевк тоже отказался играть роль палача. Он лишился должности и вернулся в свое поместье под Мемфисом. По словам Клеопатры, он сам просил об отставке. Клеопатра не стала назначать его преемника сразу, а хотела сделать это будущей зимой, когда она вместе с Антонием отправится в Эфес.

За несколько месяцев до этого произошли события, в которых проницательные люди увидели верные признаки надвигающейся катастрофы. К сожалению, сам я не принадлежал к числу подобных пророков; если таковые и существовали при дворе, то они благоразумно воздерживались от того, чтобы высказывать свои опасения.

Одним из самых важных событий этого рода — как я сейчас понимаю — оказался переход в другую партию Луция Минатия Планка, которого император сделал наместником Сирии. Немного спустя за ним последовал и его племянник Марк Тит — Антоний назначил его проконсулом Азии.

Антоний и Клеопатра всегда высоко ценили этих людей и считали их своими верными и преданными друзьями.

Зиму они провели в Александрии, и теперь, в конце марта, оба отправлялись в свои провинции: Планк — в Ан-тиохию, а Тит — в Эфес, так, по крайней мере, мы полагали.

Через несколько дней после своего отъезда Планк вдруг неожиданно появился на пороге моей приемной, объяснив, что хочет попросить у меня врачебного совета, но без свидетелей. Я отослал обоих своих секретарей. Планк, маленький коренастый мужчина, подошел ко мне вплотную. У него были плохие зубы и дурно пахло изо рта. Его маленькие хитрые глазки впились в меня, как будто дело происходило на невольничьем рынке и он пытался оценить, чего я стою.

— Врачебный совет был только предлогом. Некоторые высокопоставленные лица в Риме поручили мне передать тебе, что там тоже очень ценят хороших врачей. — Он заговорщицки улыбнулся. — Тебе там будет неплохо, лекарь, поверь мне.

— Но мне и здесь хорошо…

— Конечно, конечно — но надолго ли? В Риме тебе надо только обратиться к Волкасию, исполняющему обязанности консула, и он охотно поможет тебе. Ну а теперь намешай мне чего-нибудь безвредного, например, для усиления мужской силы. Ха-ха, это ведь всегда пригодится.

Я засмеялся и протянул ему флакончик со слабительным.

— Три — пять капель вечером в вино, и ты сам удивишься, как подействует.

Следующее известие от Планка и его племянника Тита принес сенатор Гай Фонтей Капито, которому пришлось срочно уехать из Рима, потому что за всеми друзьями императора была установлена слежка. Некоторых из них даже арестовали, допрашивали или оказывали на них еще какое-нибудь давление.

Минатий Планк, как мы узнали, не только перешел в другую партию, но и неоднократно выступал в сенате с обличительными речами против Антония. Он выдавал все, что он — верный друг императора — знал. Доверчивый и легкомысленный в подобных делах Антоний информировал «дорогого друга» обо всех своих планах и намерениях, которые были известны только самому узкому кругу его друзей. Теперь же о них узнал весь Рим.

То, что сообщил Планк сенату, было ловкой смесью из лжи и полуправды. Однако она сделала свое дело, хотя Публий Колоний, старый и скептически настроенный сенатор, язвительно спросил Планка, почему же, раз Антоний совершил так много преступлений, он, Планк, только сейчас перешел в другую партию.

Но еще больший удар по авторитету Марка Антония Планк нанес, намекнув, что император тайно передал свое завещание в храм весталок в Риме. Октавий официально обратился к верховной жрице храма с просьбой позволить ему ознакомиться с этим завещанием, однако ему было отказано. Тогда Октавий добился постановления сената, что для блага римского народа содержание этого документа является чрезвычайно важным. Жрице пришлось выдать завещание, и оно было обнародовано. Я просто передаю вкратце то, о чем мы тогда узнали в Александрии.