Рядом с Теритекасом на троне сидела его тучная супруга. Оба они, в отличие от своих придворных, были почти такими же светлокожими, как египтяне. Вероятно, это оттого, предположил мой отец, что в этом роду правители всегда брали в жены египтянок, возможно, из политических соображений. Если между Кушем и Египтом воцарялся мир, фараон присылал правителю Мерое среди других подарков и «принцессу» для его гарема. Конечно, это была не настоящая принцесса, а просто какая-нибудь красивая воспитанная девушка, которая, возможно, состояла с фараоном в каком-то очень далеком родстве.

Одеяние правителя и его супруги было наполовину египетским, наполовину варварским. Их короны напоминали египетские, но покрывала были не белые, как у фараона, а украшенные разноцветными блестками, бахромой и кисточками. Наряд этот дополняла шкура леопарда, наброшенная на плечи правителя. Это был мужчина в самом расцвете сил, его открытое и приветливое лицо вызывало симпатию. Его супруга, напротив, держалась строго и надменно. Обращаясь к нам, она смотрела свысока и куда-то в сторону и использовала выражения, уместные только по отношению к рабам. Правитель говорил по-египетски и собирался обратиться за помощью к переводчику, но отец опередил его:

— Ваше величество, я достаточно хорошо говорю на языке этой страны, как и мой сын — его мать была египтянкой.

Сейчас я никак не могу точно вспомнить, о чем же мы говорили с царствующей парой. Вероятно, Теритекас говорил о том, как он рад видеть в Мерое таких искусных и прославленных врачей. Он надеется, что мы останемся здесь подольше, чтобы передать наше мастерство местным лекарям. Правитель обращался к нам так, как будто мы прибыли добровольно и совершенно свободны. Но высокомерие супруги совершенно не соответствовало его речам. Она сказала о распоряжениях, которые будут нам переданы, о строгой охране и суровых штрафах в случае, если что-то помешает нашей спокойной жизни.

После этого она больше не обращалась к нам и вела себя так, как будто нас и не было. Я не мог сдержать улыбки — Амани-Рена выглядела как увешанный блестками бочонок и едва помещалась на троне. Не обратив внимания на ее неприязненные речи, правитель по-прежнему оставался приветлив. У его ног сидел наследник трона принц Акинидад, и с ним рядом другие его братья и сестры.

Спустя некоторое время заиграла музыка, однако еще до начала симпосия нас вывели из зала. Причина этого вскоре выяснилась.

Нас привели в маленькую, скупо освещенную комнату. В центре ее стояла кровать, на ней сидел кронпринц. Его отец стоял у окна и беседовал с каким-то почтенным и образованным на вид господином с белой окладистой бородой. Мы поклонились. Правитель кивнул в ответ.

— Хватит церемоний, господа. Я приказал похитить вас во время набега. Собственно говоря, и сам набег был предпринят только ради этого, поскольку я прекратил войну с Египтом. Встань, мой мальчик, и подойди к окну, — сказал он, повернувшись к сыну.

Кронпринц поднялся и, прихрамывая, направился к отцу. Левая нога у него была странно искривлена и заметно короче правой.

— В семь лет Акинидад упал с лошади и сломал ногу. Видимо, несмотря на все старания наших врачей, кости срослись неправильно. Виновных я велел казнить. Но теперь мальчику уже десять лет, он должен будет наследовать трон после меня. — Теритекас в отчаянии развел руками. — Хромой король! Мои воины будут смеяться за его спиной и могут даже выйти из повиновения. Я бы все отдал за то, чтобы вылечить наследника.

Мой отец ничего не ответил, взглянул на принца и указал на кровать. Акинидад понял его и лег. Пока отец ощупывал его ногу, стройный миловидный мальчик оставался серьезным и невозмутимым. Место перелома можно было легко обнаружить. Должно быть, при срастании кости наложились друг на друга на ширину двух или даже трех пальцев.

— Пришлось бы еще раз ломать и затем укладывать все правильно, — сказал я по-гречески.

— Это будет не очень легко — прошло целых три года, — ответил отец.

— Придется делать надрез…

Отец кивнул:

— К счастью, перелом находится не очень далеко от пятки, поэтому разрез будет не таким глубоким.

Потом он повернулся к правителю.

— Я не очень хорошо говорю по-гречески, — сказал тот сразу же, — но я все понял. Значит, есть возможность выправить ногу?

— Да, но ему будет очень, очень больно.

В глазах кронпринца мелькнул страх. В надежде он взглянул на отца. Но тот твердо сказал:

— Если ты хочешь стать правителем, ты должен это вытерпеть.