— Ну вот. Я здесь, — жизнерадостно сообщил он.

Определённо, он не был из тех, кого Хезер видела в храме. По возрасту он, скорее, находился на той грани, когда подростка уже можно назвать молодым человеком — Хезер всегда было сложно определить, где начинается это переход. А ещё он оказался очень привлекательным. У него были светлые волнистые волосы, доходящие до плеч, а уголки огромных тёмных глаз на гладком смуглом лице чуть приподняты к вискам. В целом он выглядел так сногсшибательно, что даже невысокий рост — всего лишь на голову выше Хезер — ничуть его не портил.

Окинув взглядом его одежду, Хезер подумала, что он, наверное, приехал на мотоцикле. Её, правда, немного озадачил широкий белый воротник, почти полностью закрывавший его плечи и мало походивший на атрибут байкерской формы.

— Вы осматриваете окрестности замка или случайно здесь оказались? — вежливо спросила она.

Молодой человек рассмеялся:

— Нет, милая, я пришёл, потому что ты позвала. Так всегда происходит. Заклятие, которое наложил на меня епископ Генри, не настолько сильное, чтобы я не мог расслышать собственное имя, когда его произносят.

— П-простите, что? — непонимающе моргнула Хезер.

— Какой сейчас год? — спросил молодой человек.

— Э, 1989, - ответила Хезер.

Она начала всерьёз беспокоиться: или этот молодой человек сумасшедший, или произошло что-то из ряда вон выходящее.

Но молодой человек, похоже, встревожился куда больше неё. Он уставился на Хезер, и по тому, как его и без того тёмные глаза стали ещё темнее, та заметила, что он побледнел.

— Нет! — воскликнул он. — О, нет! Тогда это значит, что я был заперт в холме триста пятьдесят лет! — он умоляюще схватил Хезер за руку. — Скажи мне, что прошло не так много времени!

Его рука показалась Хезер… странной. Она была холодной и в то же время тёплой, и как-то подозрительно вибрировала, словно по ней шёл электрический ток. От этого ощущения волоски на голой руке Хезер встали дыбом. Она отшатнулась. То, что она почувствовала при прикосновении, ещё больше, чем слова странного молодого человека, вселили в неё твёрдую уверенность, что он не сумасшедший — и ещё большую уверенность в том, что нечто из ряда вон выходящее действительно произошло.

— Кто вы? — спросила она.

Молодой человек снова рассмеялся — на этот раз с преувеличенной весёлостью, как это делают люди, когда хотят скрыть, что их задели.

— Меня зовут Роберт Толлер, — сказал он.

— Дикий Роберт?! — ахнула Хезер, машинально прижав руки ко рту. — Тот самый, про которого… про которого говорили, будто он может колдовать?

А вот теперь Роберт Толлер даже не пытался скрыть, что задет.

— Я действительно могу. Иначе зачем мои сводные братья стали бы звать епископа, чтобы со мной справиться? Они знали, что я изучаю магию, и были убеждены, что я хочу лишить их отцовского наследства. Хотя я никогда не желал им ничего, кроме добра.

Его лицо на мгновение затуманилось и стало ясно, что из-за своих братьев он переживает куда больше, чем из-за всего остального. Тут ему, видимо, пришла какая-то мысль, и он с подозрением покосился на Хезер:

— Может быть, современные Толлеры тоже так считают? Кто теперь владеет Каслмейном?

— Ну… — замялась Хезер. — Вообще-то, никто. Последний из рода Толлеров умер ещё давным-давно. Потом поместье перешло к Франсеям, а последний из них умер шесть лет назад и оставил всё Британскому фонду. Мои мама и папа присматривают за поместьем как раз по поручению Фонда.

Хезер не была уверена, насколько Роберт её понял: пока она говорила, он выглядел так, будто вот-вот расплачется. Однако не успела она закончить, как это странное выражение вытеснила свирепая улыбка, и Роберт дико расхохотался, обхватив себя руками.

— О, чудесные новости! — воскликнул он. — Выходит, я единственный здравствующий Толлер! И Каслмейн теперь мой! — тут он спохватился и встревожено повернулся к Хезер: — Я действительно являюсь наследником по прямой линии: моего отца звали Френсис и он был младшим в роду. После того как умерла его первая жена, он женился на моей матери.

Хезер кивнула. Она видела, что на самом деле Роберт Толлер очень расстроен, и не хотела огорчать его ещё больше. Тем не менее, ей было сложно представить, каким образом он собирается доказывать своё право на наследство представителям Британского фонда. «И могу поспорить, у него нет свидетельства о рождении, — подумала она. — Вряд ли в его время их уже изобрели».

Пока она прикидывала, что стоит говорить, а чего нет, Роберт Толлер с лёгким поклоном подставил ей локоть.

— Идём, — позвал он. — Предлагаю покинуть этот унылый лес и взглянуть на моё наследство.