Шрифт:
— Представьтесь его величеству! — сказал мне Муссолини.
Я отрапортовал, что являюсь командующим Среднеазиатского военного округа.
— Это где? — спросил король.
— На самом юге Советского Союза, ваше величество!
— А какой там главный город?
— Ташкент, ваше величество!
Король весь засиял:
— О! Ведь там стоял лейб-егерский батальон моего имени! Что с ним сейчас?
Я подумал: «Чего мне обижать старика?..» И сказал:
— Он досе там стоит, ваше королевское величество!
Военные действия еще продолжались на востоке страны: там свирепствовали басмачи, разоряя кишлаки и грабя мирное население.
Меня с моими бойцами направили на борьбу с басмачеством в Среднюю Азию: наши войска уже считались пограничными.
Грозой тех мест — на границе с Афганистаном — был Джунаид Хан, отличавшийся особой жестокостью.
Мы напали на его след, догнали басмачей и… привезли Фрунзе голову бандита.
Командарм меня вызвал и, грозно размахивая картой, закричал:
— Вы понимаете, Прут, чем это грозит?!
— А что такое? Разве не следовало ловить и убивать этого зверя-басмача?!
— Я говорю о карте! Вы же на двести километров въехали на территорию Афганистана! Может возникнуть международный конфликт! Мы с этой страной не воюем! У вас же есть карта?!
— Извините, товарищ командующий… Я — неграмотный…
Фрунзе махнул рукой:
— Победителей не судят… Идите, но впредь обучитесь грамоте и читайте карту!
Наконец, военные действия прекратились на всей территории нашей страны. Она стала советской.
Заехав к родным в Ростов и приняв непосредственное участие в опечатывании фамильного сейфа в банке, я попытался устроиться на работу.
В городе существовала биржа труда.
Я, блистая своей парадной военной формой, подхожу к окошечку и… вижу в нем бывшего младшего помощника рабочего на ссыпке у деда Прута. Этот паренек за свою нерадивость получал там немало подзатыльников. Реакция оказалась адекватной.
Наполовину высунувшись из окошечка, он закричал мне:
— Ви-и хотите получить у советской власти рабо-оту?! Вот!!! — это была уже вторая фига, которую мне преподнесла жизнь (о первой, еще не совсем родившемуся, я уже рассказал).
С той поры — ни разу в жизни — я не пытался устроиться на государственную службу.
Двадцатые годы
Приехав в Москву весной 1922 года, я становлюсь, по существу, профессиональным литератором: сотрудничаю в «Крестьянской газете», в пресс-бюро Центросоюза, в газетах «Кооперативный путь» и «Вечерняя Москва».
О чем и о ком я тогда писал? Давал отчеты о театральных спектаклях, о работах ведущих режиссеров. Познакомился со многими знаменитыми деятелями литературы и искусства.
К сожалению, о том великом времени, поре расцвета советского театра и немого кино, многое забыто… Однако попробую кое-чем с вами поделиться, дорогие читатели моих воспоминаний.
Как ни парадоксально, все это началось еще в XIX веке. Я уже писал, что моя бабушка Вера, урожденная Итина, вышла замуж за могучего человека — моего деда — Льва Аптекмана.
Сначала у них родилась моя мать, Флора.
В следующем году — у Ольги и Баграта Вахтанговых, соседей и самых близких людей моих стариков, тоже тогда молодоженов, появился на свет сын. И дали ему имя — Евгений.
А еще через шесть месяцев — у моей матери появилась сестренка Анна. Эти две девочки — Франя и Нюся, мои мама и тетя, с самых малых лет стали близкими подружками соседского мальчика Жени. Их дружба продолжалась многие годы, до момента, когда неожиданно «грянул гром»: Евгений решил покинуть родные пенаты и родительский кров, чтобы начать самостоятельную жизнь. Произошло знаменательное событие в самом начале девятисотых годов, когда лично мне уже исполнилось три месяца. Поэтому самого отъезда Жени я, естественно, не помню. Но, став постарше, неоднократно слышал разговоры мамы и тети об их переписке не то со студентом, не то с артистом — другом детства.
Переписка длилась до начала Первой мировой войны. Затем последовали разные события, и судьба разбросала бывших детей-однолеток в разные стороны и разные страны.
Демобилизовавшись и приехав в Москву, первое, что я решил сделать, это разыскать Женю. Кроме него, у меня в Москве «знакомых» не было.
Навел справку. Никакого Жени не существовало, а был Евгений Багратионович Вахтангов — художественный руководитель одной из студий великого уже в те годы Художественного театра.
Мне дали его домашний адрес. И вот, свернув в один из переулков Арбата, поднявшись на второй этаж высокого дома, я нажал кнопку звонка. Через минуту за дверью раздался голос: