— Милыя дѣвушки, возьмите медальонъ изъ горнаго хрусталя. Вашимъ чистымъ глазамъ такъ идетъ моя чистота.

— Меня покупалъ банкиръ и не сторговался! — фальшиво оралъ бриллiантъ изъ перстня. — У него не нашлось десяти рублей! Все фальшиво на свѣтъ!

— Есть благородный сапфиръ! Во мнѣ море и небо. А что выше и чище неба?

— Звѣзды! — кричали розочки.

Молчала одна жемчужинка. На ея смуглыхъ щечкахъ скрытно играли лучи огней, и крикливые огоньки сосѣдей замирали на нихъ и глохли. И только плюшевая подушечка слышала тихiй лепетъ.

— Я — рѣдкость.

III.

— Покажите мнѣ эту рѣдкость! — однажды услыхала жемчужинка.

— Видно, понимающiй человѣкъ, — сказалъ про себя хозяинъ, доставая жемчужинку. — Вотъ-съ, извольте.

Покупатель не говорилъ ни слова. Онъ тихо покачивалъ жемчужинку, всматриваясь въ слабо улыбающiяся смуглыя щечки.

— Можетъ выйти чудесная булавка для галстука… — любезно сказалъ хозяинъ: — если осыпать розочками — антикъ-съ!

— Мнѣ не нужно булавки… — задумчиво сказалъ покупатель. — я хочу на нее смотрѣть.

И онъ долго смотрѣлъ на жемчужинку, по темнымъ бочкамъ которой играли огни улыбокъ.

— Можно въ золотое кольцо-съ… — предлагалъ любезный хозяинъ. — Черное съ золотомъ… это антикъ-съ!

— У меня уже есть кольцо… — грустно сказалъ покупатель, не зная, что ему дѣлать съ этой странной жемчужиной, которая его манила. — Въ ней есть что-то загадочное…

— Вѣрно-съ! — сказалъ любезный хозяинъ. — Это рѣдкостная черная жемчужина, со дна моря-съ. Въ ней понимаютъ только аристократы! Она придаетъ солидность.

— Въ ней есть что-то загадочное… — повторилъ покупатель, не отрывая взгляда. — Въ ней есть… радостная печаль!..

— Она рѣдкость и потому — на любителя-съ. Она скромна, но она играетъ. Она носитъ трауръ, но она и смѣется-съ!

— Она тоскуетъ по глубинѣ. Быть можетъ, на глубинѣ она встрѣтила когда-то солнечный лучъ… кто знаетъ! — странно разсуждалъ самъ съ собой покупатель. — И теперь тоскуетъ.

Оттого въ ней эта чернота глубины и эти слѣды солиднаго луча…

И онъ закачалъ жемчужинку передъ электрической лампочкой.

— Совершенно вѣрно-съ! — радостно сказалъ любезный хозяинъ, а самъ подумалъ: «чу-дакъ!»

— Но я не знаю… — сказалъ задумчиво покупатель. — Быть можетъ, это только подделка, и скоро эта скрытая глубина пропадетъ и окажется чернота, какъ… на пуговкѣ отъ ботинки?.. У меня странный характеръ. Сегодня она мнѣ нравится, а завтра… я не стану смотрѣть на нее. Я лучше себя провѣрю.

— Тогда ужъ не знаю, что вамъ требуется! — недовольно сказалъ хозяинъ и поставилъ жемчужинку на мѣсто.

А жемчужинка думала:

— Что говоритъ! Я — какая-то пуговка отъ ботинки! Онъ не знаетъ, что я еще болѣе заиграю, когда попаду на грудь! Такъ вчера говорилъ хозяинъ. Самъ не знаетъ, чего ему нужно.

И часто потомъ она видѣла, какъ останавливался за окномъ этотъ чудной покупатель и разглядывалъ камни.

— Купите меня! — взывала поблѣднѣвшая бирюза. — Меня можно подкрасить!

IV.

Многимъ предлагалъ хозяинъ жемчужинку, но покупателя не было. Торговецъ рыбой, купившiй печатку изъ сердолика, сказалъ:

— Смородина! не на что поглядѣть.

Торговецъ мукой, выбравшiй для сына цѣпочку потяжелѣй, помялъ жемчужинку въ пальцахъ, прикинулъ и положилъ:

— Чисто воронiй глазъ!

— Конечно, воронiй глазъ! — кричала слинявшая бирюза. — Я, какъ море, — сказалъ про меня хозяинъ, — а вы, какъ воронiй глазъ!

И тутъ же пропала: купила ее толстая барыня — въ медльонъ.

— Изъ старой компанiи только мы съ вами и остались! — сказалъ горный хрусталь. — Мы не умѣемъ сверкать.

И вдругъ очутился въ нѣжныхъ рукахъ милой дѣвушки, у которой были синiе, какъ небо, глаза.

— Какъ хорошъ! — сказала восторженно дѣвушка. — Какъ самая чистая вода!

— Кто носитъ горный хрусталь, тотъ никогда не будетъ плакать, мадмуазель! — сказалъ любезно хозяинъ.

— Какъ хорошо вы сказали! Я не буду никогда плакать!

— Отъ горя, мадмуазель! — засмѣялся хозяинъ. — А отъ радости — сколько угодно. Будете носить слезы высокихъ горъ! Это недавно сказалъ одинъ господинъ, странный мой покупатель, который умѣетъ хорошо говоритъ, но плохо зашиваетъ свои карманы.