— Проводите.

Адмирал в мягком мохнатом халате, разморенный, с красным после ванны лицом, с растрепанными волосами, укладывал в дорожный несессер свои туалетные принадлежности.

— Опять вы? — не без тревоги спросил он, увидев Лакатоша в дверях ванной комнаты. — В чем дело? Чего они еще хотят от меня?

Лакатош снова достал из портфеля бумагу:

— Они ненасытны, ваше высокопревосходительство. Нужно подписать и это.

Хорти взял бумагу, стоя прочитал ее:

«Его превосходительству председателю обеих палат венгерского законодательства. Мой регентский привет венгерскому парламенту! В исключительно трудные минуты венгерской истории настоящим провозглашаю свое решение: в интересах успешного продолжения войны и в интересах сохранения внутренней сплоченности и единства нации я отказываюсь от своего регентского поста и от всех своих регентских прав, связанных с регентской властью. Одновременно поручаю Ференцу Салаши сформировать правительство национального единства. Будапешт. 16 октября 1944 года. Хорти».

— Что с моим сыном, Лакатош?

— Мне ничего не известно, ваше высокопревосходительство... Об этом может знать только господин Весенмайер.

— Весенмайер!

— Он здесь, во дворце...

— Так попросите же его!

Весенмайер, ждавший в машине, явился через несколько минут, остановился в дверях, насмешливо огляделся: «Кажется, впервые в истории глава государства принимает своего премьера и иностранного посла в ванной комнате. Анекдот! Надо будет при случае рассказать Риббентропу... »

— Где мой Миклош? — не ответив на его приветствие, спросил Хорти.

— Ваш сын в безопасности, ваше высокопревосходительство. Завтра он присоединится к вашему поезду в Вене... Или в Линце. Имперский канцлер и фюрер гарантировал это своим словом. — Голос Весенмайера зазвучал четче и жестче: —

Разумеется, при условии, если вы скрепите своей подписью этот документ.

— Ваше высокопревосходительство! — чуть ли не взмолился Лакатош.— От вашей подписи зависит жизнь не только вашего дорогого Миклоша... От нее зависят и наши жизни. И будущее Венгрии!..

— Хорошо, хорошо, я понимаю,— нетерпеливо сказал Хорти.— Дайте мне какое-нибудь перо..,

Два часа спустя на специально созванной пресс-конференции имперский министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп, не скрывая своего восторга, огласил следующее заявление:

«Господин Хорти в интересах мобилизации всех национальных сил решил передать управление государством из своих в более молодые и решительные руки... Даже не было необходимости в немецком вмешательстве, поскольку венгерские силы сами направили ход событий в здоровое русло усиленной и уверенной защиты страны и развертывания всех сил...»

Из дворца Хатвани под охраной специального отряда СС бывшего регента Венгрии доставили в особняк на улицу Вербеци. Здесь его ждали жена, невестка и внук, насильно вывезенные эсэсовцами из папской нунциатуры. По-стариковски расплакавшись, Хорти хотел обнять и расцеловать всех сразу, чуть не упал, споткнувшись о край ковра, и вдруг замер с распростёртыми для объятий руками—по радио, крикливо подражая Гитлеру, выступал ближайший сподвижник Салаши— Ференц Райнишш, читавший «Обращение № 1» нового венгерского правительства:

— Мы с великодушной и благородной венгерской гордостью будем носить в своих сердцах идею венгеро-германской общности судеб: их раны — наши раны, их жертвы — наши жертвы, их борьба — наша борьба, их победа — наша победа... Наша нация во главе с новым руководством непоколебимо продолжит борьбу на стороне наших немецких союзников... Каждый, кто игнорирует усилия нашего общества, нарушает порядок, оставляет рабочее место и тем самым препятствует достижению нашей цели — будет предан смертной казни!

В одной из квартир рабочего квартала в Чепеле «Обращение № 1» слушала группа суровых людей в простой одежде, с руками, пропитанными металлической пылью.

— Венгрия предана,— мрачно сказал кто-то.— Хорти бросил ее под ноги Гитлеру... А народу придется расплачиваться за это кровью.

— Без крови не обойтись,— откликнулся на этот голос высокий худощавый человек, настоящего имени которого никто не знал.— Но в этой крови родится новая Венгрия. Коммунисты верят в это и будут бороться за нее, Красная Армия нам поможет.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

„ЛИНИЯ

...Двое суток подряд над равнинным Пештом и горбатыми холмами Буды, над опустевшими заводами и голыми виноградниками Чепеля, над деревушками и господскими дворами [1] между Дунаем и Тиссой неистово металась белая, пахнущая оттепелью вьюга. Вперемешку со снегом наискось бил в продрогшую землю холодный дождь. Низкие, черные с проседью тучи наглухо обложили небо от горизонта до горизонта. Встречный западный ветер жесткой ледяной крупкой сек лица советских солдат и броню «тридцатьчетверок», заваливал сугробами изъезженные дороги, посвистывал в клочьях оборванных телеграфных проводов, гнал и гнал по пустым холмистым полям крутые, упругие вихри поземки. Лишь на третий день, ранним вечером, непогода внезапно и обессиленно сникла. Стало тихо и бело, сквозь дымную рвань летящих на восток облаков колюче заискрились высокие морозные звезды. Но к ночи все началось сначала — из-за Дуная опять подул вьюжный сырой ветер, звезды погасли, и с темного, мутно заклубившегося неба густо повалили лохматые мокрые хлопья снега.