Шрифт:
МЮ: Действительно?
ДЖ. Л: Да! Или западают… Я в самом деле не знаю. Я просто стала бояться этого с прошлого года, после того как побывала в Нью-Йорке.
МЮ: Ты была в Нью-Йорке? Ну, там проблем хватает. Нью-Йорк — не самое подходящее место для одинокой девушки. Но тебе удалось отделаться от поклонников на фильме «От заката до рассвета».
КТ: В Барстоу, где снимался фильм, была в то время грандиозная ярмарка.
МЮ: Что-нибудь запомнилось из представленного?
КТ: Мне — нет. С тех пор как дизайнеры стали присылать мне бесплатную одежду, удовольствие от похода по магазинам как-то улетучилось. Больше всего запомнилось, как мы — я, Джульетт, Джордж Клуни и Чич Марин — ходили туда. Сейчас вы кое-что поймете про Джульетт…
ДЖ. Л: Ой, меткое наблюдение! Давай, я это люблю.
КТ: Джульетт — настоящий хамелеон. Если она гуляет по лесу, она ни с того ни с сего становится похожей на ящерицу. Ну, мы прогуливаемся по ярмарке и, конечно, вкушаем свою популярность и все такое. Я подхожу к одному из прилавков, и девушка, узнав меня, тараторит: «О господи, это Квентин Тарантино!» А потом мы заходим в какой-нибудь, например, «Кей-март» [15] , и все дамы — откормленные тетеньки в лосинах — верещат: «Джордж Клуни! Доктор Росс!» А Джульетт никто не замечает, и не потому, что она непопулярна.
15
Крупная американская сеть розничной торговли.
ДЖ. Л: Просто я была в красных шортах, красно-белом топике и сандалиях.
КТ: И выглядела как все! Народ даже не поворачивал головы в ее сторону. Если ее и узнавали, то думали, что ходили с ней в одну школу.
ДЖ. Л: Ну, вот если бы я была одета, как сейчас, тогда бы…
КТ: Тогда бы ты оторвалась! Сейчас ты отпадная шмара. Я тут в футболке просто отдыхаю рядом с тобой.
ДЖ. Л: У Квентина крутое шмотье.
КТ: А ты плохо смотришься, да? Ой, коза. Ладно…
ДЖ. Л: Квентин, пора бы уже официанту появиться с нашими гамбургерами.
МЮ: А у меня есть вопрос.
КТ: Сейчас, сейчас, я еще не закончил свой рассказ. Так вот, и я со всеми своими продвинутыми поклонниками, и Джордж со своими отбросами…
ДЖ. Л: Ой!
КТ: …и Джульетт, просто как помойка…
ДЖ. Л: Ну, ну, ну.
КТ: …так вот, все мы выглядели как Бобби Шерман на фоне Чича Марина! Чич — самый охуенно известный парень на всей этой ебаной планете Земля! Я думал, нас затопчут из-за него! Мы зашли перекусить в «Дейри куинн», и тут началось… выстроилась очередь — водители грузовиков…
ДЖ. Л: Маленькие дети, видевшие «Короля-льва».
КТ: Да-да, точно! Все орут: «Эй, Чич, пусти колечко! Чич! Мистер Марин, можно ваш автограф? Чич, а где Чонг?» Он самый известный парень в Америке!
МЮ: А что люди воображают о Голливуде? Что означает голливудский миф?
КТ: Я не знаю. По мне, это проблема маркетинговых исследований и руководства, там все всё знают о том, что думает народ. Я знаю только то, что я думаю.
ДЖ. Л: Надо об этом самих людей спросить.
КТ: Когда я иду в кино, я знаю, что хочу посмотреть, и готов поспорить, что все люди так же. Я не знаю, существуют ли вообще голливудские мифы. Мне гораздо интересней что-нибудь вроде телеканала «Е!». Основная его задача — демистифицировать знаменитостей и заставить людей думать, что они такие же обыкновенные люди, а никакие не идолы.
МЮ: А это не то же самое, что в прежние времена делали звезды, занимаясь в передачах какими-нибудь домашними делами, — как Джоан Кроуфорд со своими детьми читали когда-то по радио «Ночь перед Рождеством»? Что-то вроде глубоко опосредованной реальности.
ДЖ. Л: Согласна. Думаю, что с развитием медиа…
КТ: Нет, можно, я перебью? Две секунды всего. Я думаю, как раз все наоборот. Потому что вы просто собираете знаменитостей со всей планеты и пытаетесь представить дело так, будто они ваши соседи. А в прежние времена звезды были как боги. Никто не отождествлял себя с Джоан Кроуфорд или Кларком Гейблом — им поклонялись. Что сейчас повально происходит в Гонконге. Кинозвезды в Гонконге — как звезды тридцатых—сороковых годов, они — боги. В некотором роде они, так же как и звезды тех времен, не реальные люди, они существуют только на экране.
ДЖ. Л: Я думаю, канал «Е!» — это обожествление кинозвезд образца девяностых годов. Обыкновенное обожествляется, типа: «Смотри, она ест руками картошку фри!» Или как в некоторых статьях: «Она кладет ногу на ногу, смотрит в потолок, вздыхает и опускает голову на руку». Обычные, естественные вещи так поглощают ваше внимание, что становятся божественными. Все люди немного манерны, поэтому непонятно, чем манеры кинозвезды гораздо более интересны.
КТ: Это удивительно, потому что, читая собственные интервью, я просто дурею и становлюсь крайне мнительным. Двадцать статей талдычат о том, как я быстро говорю и размахиваю при этом руками, и я начинаю задумываться: «Ох, может быть, не надо говорить так быстро? Может быть, мне следует причесываться? Может, не надо так размахивать руками?» Я — дегенерат, придурок…