Шрифт:
— Здра-авствуйте! — возмутился Руслан. — А скажем, полку вешать на стену? Все равно ведь шлямбуром придется или дрелью…
— Шлямбур тоже забудь. Дрелью — сколько угодно, но не электрической, понял? Берешь обычную ручную дрель — и потихоньку, чтобы ни одна зараза не услышала… Ладно. Тащи посуду.
— Так-то вот, Русланчик, — прихлебывая крепкий горячий чай, вещал друг и учитель Колька. На его выпуклом широком лбу быстро проступал пот. — Держи теперь ухо востро… Вот послушай, что со мной позавчера было. Только-только утром глаза продрал — звонок в дверь. Открываю. А там — два пацана в форме. Ни слова не говоря, лезут на антресоли и достают сумку с этой моей машинкой. Ну, ты понял, о чем я, да?
Руслан ошеломленно кивнул.
— Настучал, короче, кто-то, — пояснил Колька, хотя все было ясно и так. — Снимают сумку, ставят на стол, открывают. «Откуда взяли?» Ну я им и говорю… — Колька с удовольствием сделал паузу и подлил себе заварки погуще. — «Иду, — говорю, — вчера вечером по набережной, а впереди мужичок с этой вот сумкой крадется. И что-то показался он мне подозрительным. А я в добровольной дружине состою, в охране досуга граждан, вот, пожалуйста, удостоверение».
— Правда, что ли, состоишь? — всполошился Руслан.
— А как же! — с достоинством сказал Колька. — Кстати, и тебе советую вступить… «Свистнул, — говорю, — в свисток, а мужичок сумку бросил — и бежать. Ну, я в нее заглянул, а там этот вот инструмент. Явно незаконный. В милицию нести — поздно, ночь на дворе. Хотел с утра к вам пойти, а тут вы и сами явились».
— Ловко! — с искренним восхищением вымолвил Руслан.
— А? — победно вскричал Колька. — Понял, в чем суть? Купил — есть статья! Сам сделал — есть статья! А отнял — нет такой статьи! Ну нету!.. Они на меня смотрят — и молчат. Прибалдели, короче. Потом головами покрутили: ну ты, дескать, мужик, даешь! Я говорю: «Не-е, ребят! Другого ничего не будет, другого вы тут ничего не услышите. Вот что сказал — то и пишите». — Тут Колька покряхтел, похмурился. — Правда, пришлось им, конечно, еще на лапу дать, — с неохотой признался он. Потом бросил на хозяина быстрый взгляд исподлобья и вдруг приказал: — А ну-ка, лапы на стол!
Руслан заморгал, но подчинился.
— Пемзой, пемзой по утрам оттирай, — ворчливо заметил друг и учитель Колька, разглядывая и ощупывая правую длань хозяина.
— А потом — кремом… Тебя ж за одни мозоли возьмут! Вот посмотри у меня, — и он предъявил ухоженные мягкие руки, глядя на которые нельзя было даже и подумать, что их владелец — один из самых закоренелых и неисправимых трудоголиков района.
Проводив друга и учителя, Руслан накинул дверную цепочку и медленно отер ладонью внезапно вспыхнувшее лицо. Нахлынуло нестерпимое желание: рвануть дверь кладовки, раскрыть тайник… Нет, так не пойдет. Все должно быть нежно и красиво. С бьющимся сердцем он прошел на кухню, где вымыл обе чайные чашки и, опрокинув их на решетку сушильного шкафчика, вернулся в прихожую.
Широкая гладильная доска на трубчатых ножках, в течение минуты освобожденная от матерчатой крышки и прикрепленная двумя болтами к панели, обернулась ложем небольшого ладного верстачка. Невольно задрожавшими пальцами Руслан раскутал извлеченную из кладовки мешковину — и сердце сжалось сладостно и болезненно…
Впервые он увидел ее валяющейся посреди тротуара в самом неприглядном виде, и все же это было — как удар ножом в сердце. Он еще не знал, зачем она ему нужна, где пригодится, да и пригодится ли вообще, эта полуметровая дощечка шириной с ладонь, но уже тогда, при первой встрече, стало вдруг ясно до боли, что другой такой нет, что пройти мимо и не поднять ее с земли — выше его сил…
И вот теперь, уложив ее на верстачок, он любовно огладил шероховатую серую поверхность. Потом ухватил шерхебель, помедлил еще немного и наконец, не выдержав, с наслаждением снял первую длинную стружку. Обнажилась соблазнительная сияющая ложбинка. Торопливо, порывисто он раздел шерхебелем верхнюю сторону, затем отложил грубый инструмент и с трепетом взял рубанок…
Пьянея от страсти, плавно и размашисто он вновь и вновь вторгался в роскошную, упругую и в то же время податливую древесину. Стыдливо кудрявились ее нежные завитки, то пряча, то вновь обнажая самые сокровенные места. Лепеча, шепелявя и всхлипывая, она подставляла сильным мужским ласкам звонкую бледно-розовую плоть, и Руслан уже задыхался слегка, чувствуя, что еще несколько мгновений — и они оба сольются в сладостном, чудном экстазе…
Однако слиться им так и не пришлось. В дверь позвонили вновь, причем нехороший это был звонок — резкий, долгий, властный. Захваченный врасплох Руслан замер у верстака. Не открывать! Только не открывать! Все ушли. Никого нет дома!
Звонок повторился, а затем, к ужасу Руслана, звякнув натянувшейся цепочкой, дверь приотворилась. Кретин! Знал же, знал, что язычок замка иногда заедает — и даже не проверил! Тихонько застонав, он скинул цепочку совсем. Терять уже было нечего.
Переступивший порог майор (тот самый, что отвозил задержанных в наркологию) с неприязнью оглядел вьющиеся повсюду стружки, верстак, рубанок. Потом прикрыл за собой дверь и сунул Руслану какой-то продолговатый сверток.
— На, держи!
На всякий случай Руслан попятился.
— Что это?
— Гвоздодер, — не размыкая зубов, пояснил милиционер. — Значит, так: вчера тебя никто не задерживал. И в наркологии ты сегодня не был. Понял?
— П-понял… — машинально повторил Руслан, но тут же запнулся. — Т-то есть как это — не был?