Его собеседник поспешно поднял руку вверх:

– Без титулов, если ты не возражаешь.

Представитель дома Ветра согласно кивнул, а затем улыбнулся.

– Что так? Боишься быть подслушанным? Я думал, хваленая способность Чтецов человеческих Душ чувствовать чужие эмоции распространяется на многие мили.

– И ты абсолютно прав: в радиусе нескольких миль ни души. Но я расценил, что таким старым друзьям как мы ни к чему формальности,- мягко объяснил незнакомец.

Воздушный несколько мгновений внимательно смотрел в лицо собеседнику, а затем от души рассмеялся.

– Ну, здравствуй, старый друг,- наконец проговорил он, сделав ударение на слове 'друг' и протянул руку для рукопожатия.

Чтец с удивлением отметил, что смех этот был абсолютно искренним, и пожал протянутую руку.

– Время слишком неутомимо. Даже жестоко. Я почти забыл, насколько талантливы Воздушные в таких вот фокусах,- он неопределенно мотнул головой, имея в виду застывший пейзаж.

– Я действительно не думаю, что Чтецы способны о чем-то забывать,- заметил мужчина, отметая правдивость завуалированного комплимента, а затем заговорил уже без улыбки, совершенно другим серьёзным тоном,- и я уверен, что позвал меня ты не для того, что восхититься моими скромными возможностями.

– Речь пойдёт о ребёнке,- проговорил мужчина, моментально соглашаясь перейти сразу к делу, и посмотрел на собеседника тоже уже абсолютно другим тяжёлым холодным взглядом.

1 глава.

Наши дни.

В кромешной тьме лестничной площадки было ни зги не видно, и Катя на ощупь попыталась открыть дверь ржавым ключом. Руки тряслись, и ключ никак не хотел попадать в замочную скважину. Девушка сделала глубокий вдох, пытаясь отвлечься от режущей боли в желудке, а затем пошарила в сумке в поиске телефона. Хоть немного света было весьма кстати, и она не сдержала ругательства, когда мобильник оказался окончательно разряженным.

Ещё раз глубоко вдохнув и безуспешно пытаясь унять сердцебиение, девушка в упор посмотрела на дверь. Она мысленно представила обшарпанную обивку и глубокую вмятину прямо посередине.

Катя никогда не могла точно объяснить логику своих действий, но ещё с раннего детства, когда её запирали в подвале детского дома в кромешной тьме, она часами сидела и смотрела на дверь. И постепенно тьма рассеивалась, предметы приобретали очертания, сначала плавные и нечеткие, а затем всё более яркие. Словно очень медленно разгоралась свеча. Иногда девочка даже могла листать книжку и разглядывать картинки, а в более взрослом возрасте - читать. Наверное, только в классе втором она осознала, что не все дети могут проделывать что-то подобное. А если быть точным, то никто из её знакомых не был способен на такое.

Вспоминая детские годы, девушка расслабилась, руки перестали дрожать, а дверь стала видна в мельчайших подробностях. Она провернула ключ в замке один раз и тихонько открыла дверь.

В нос тотчас ударил запах перегара. Стараясь не шуметь, Катя прокралась в зал. Дверь с разноцветными стеклянными вставками была открыта, свет не горел и тишину не нарушал размеренный храп опекунов.

Девушка с облегчением вздохнула и бросила на пол рюкзак.

Слава Богу, их нет дома.

Катя включила свет в коридоре, поставила телефон на зарядку и устало опёрлась о стену. Желудок нестерпимо болел, от голода кружилась голова.

Девушка на пару секунд закрыла глаза, а затем медленно прошла на кухню. Свет из коридора осветил стол, на котором валялись пустые бутылки и огрызки недавней небогатой трапезы. Воняло из мусорки. К горлу подкатила тошнота. Этот факт последнее время приводил девушку в ещё большее уныние. Как на абсолютно пустой желудок может ещё и тошнить?

Катя развернулась и отправилась в ванную комнату. Включив горячую воду, она посмотрела на себя в зеркало. Спутанные тёмные волосы делали кожу ещё бледнее, а под глазами залегли чёрные круги.

Девушка медленно убрала волосы с шеи. Возле ключицы был виден синяк, ставший уже почти жёлтым. Она выдохнула и опёрлась руками о раковину.

К сотруднику из социальной опеки идти уже завтра. Конечно, синяки не успеют сойти. Или ей только казалось, что регенерирующие способности организма раньше были посильнее, или же на самом деле из-за вечного недоедания синяки никак не хотели сходить. Но факт оставался фактом, и работника социальной службы вряд ли обманешь слоем тонального крема. Они видели и не такое. Конечно, её нынешние опекуны были далеко не самыми примерными родителями, но в детском доме было в разы хуже. Это Катя поняла уже очень давно. Какими бы невменяемыми алкоголиками не были бы эти люди, их непобедимым преимуществом было то, что Катя была вынуждена терпеть общение с ними лишь пару раз в месяц. А жизнь в приюте...она постоянна. И какие бы красноречивые не давались обещания побыстрее найти новых опекунов , порядочных и ответственных, девушка прекрасно знала, что такие, если и существуют, то предпочитают брать маленьких детей. Которых можно воспитать по собственному желанию, любить и баловать.

Девушка ещё раз глянула на себя в зеркало. Она уже не была уверена, что с ней ещё можно было проделывать что-то подобное. К тому же она почти привыкла к этой квартирке и этим людям. Школа была далеко, что было несравненным плюсом, а опекуны в основном либо были пьяные в стельку и храпели на кровати, либо надирались в каком-нибудь местном притоне алкоголиков. Благо, здесь они собутыльников никогда не собирали.

Значит, надо было что-то придумать. Катя вспомнила свой последний разговор с представителем органов социальной защиты. Тогда рассматривалась кандидатура ей нынешних опекунов. Кандидатура была настолько никудышной, что это понимал каждый. Да, это была бездетная пара с собственной жилплощадью и желанием взять ребёнка на воспитание. Но первого взгляда на них хватало, чтобы понять, что хотят они этого ребёнка не для того, чтобы его воспитывать, а для того, чтобы получать вполне приличное пособие на этого самого ребёнка, которое можно было благополучно пропить.