Шрифт:
2010
Он наполнил бокал
Он бокал наполнял
горьким запахом крепкой полыни
И хлебал свою жизнь, и слезу утирал рукавом…
Мир отчётливо вдруг
разделился на две половины.
Или, может быть, просто
двоилось в глазах у него…
Две луны за окном молча чокнулись
и разбежались
Бесконечная ночь проглотила растаявший день.
Под рыдающий смех
он вливал в себя терпкую жалость –
И двоилась его
без того бесконечная тень.
Он понять не умел, для чего ему сразу два мира,
Если даже в одном
он себя
не сумел отыскать…
Опрокинул бокал,
на карачках дополз до сортира –
И летела по трубам с пугающим рёвом тоска…
2010
Воспоминания о неслучившемся
Мы танцевали под Deep Purple…
ты был отчаянно несмел.
Под музыку ушами хлопал, а сам меня глазами ел.
Твой взгляд пробил меня, как спица,
забушевал гормон в крови.
И мы пошли уединиться, отдаться таинству любви
Ты в джинсы лез ко мне и в душу,
дудел мне в уши всяких слов.
Мой организм был оглоушен и весь практически готов.
И в той студенческой общаге ты погасил поспешно свет,
Но долго тормозил в полшаге,
Покуда… не пришёл сосед.
Мы прыснули, как тараканы, надёрнув джинсы наскоряк,
Под возглас изумлённо-пьяный: «Реб-бята… где у нас коньяк?»
…Почти забылась эта осень…
Со мной случалось разных… тел.
Чего ж меня сейчас вопросит –
зачем тогда ты не успел?
2010
Он звал её своею Ариадной
Он звал её своею Ариадной… От этой глупости её бесило!
Он забавлялся с персональным адом и верил, что вернуться хватит силы,
Что нить её надёжнее каната, что Ариадна вечно наготове.
А дура Ариадна крыла матом и нитью душу резала до крови.
А ей бы запулить клубок подальше! порвать, смотать… или самой смотаться.
Бежать… бежать! от безнадёжной фальши, от слабых и безжизненных оваций.
Он приползал, едва живой, от зверя – измученный и проигравший битву.
Она поспешно открывала двери, мешая слёзы, ругань и молитву.
Вот так он уходил и возвращался, её неисправимый ненаглядный.
Такое непростое было счастье у современной дуры-Ариадны.
Порвалась нить… не стало путеводной. Он заблудился в Вечности… бывает.
Она… а что она? Она свободна. Не ждёт. Не плачет. Всё ещё живая.
2010
Бутылочное
Он носился по бурным бескрайним морям, он бросал, где попало, свои якоря, зацепиться надеялся тщетно, и срывало его, словно щепку. Небо плавало звёздною рябью в воде. Он себя потерял в безграничном нигде. Только палуба тонкою твердью отделяла от встречи со смертью.
Он почти разучился по суше ходить. И кильватерный след за кормой позади быстро таял, сливаясь с волною. А душа, иссушённая зноем, отмокала в настойке из рома и слёз. Он скулил на луну, как потерянный пёс. Безнадёжно стоял на коленях, позабросив секстант и счисленья. Он всё чаще бросал надоевший штурвал, через борт перегнувшись, похмельно блевал. И качалось бездонное море, принимая излитую горечь.
И безмолвная бездна вгляделась в него. Он увидел её безучастный кивок. И, велению бездны послушный, он извлёк свою стёртую душу. Запечатал в бутылку и за борт швырнул, и бутылка легко оседлала волну. Где же носит её буйный ветер?
Может, кто-нибудь где-нибудь встретит…
2010
Ты обнимал…
Ты обнимал…
мне было всё равно.
Я думала в тот миг о сигарете.
Крутилось чёрно-белое кино
И всё никак не проявлялось в цвете.
Ты был безоговорочно хорош,
И я
самой себе
казалась стервой.
Я долго
золотила медный грош тех чувств,
которых не было.
Наверно, ты понимал,
пытался понимать!
Что мы с тобой из разных измерений.
И твой беспомощный и горький мат,
Твоя лавина пьяных откровений не обижали.
Ты сходил с ума.
Ты звал меня высокомерной сукой.