между ваших уверенных строк я читаю "не надо"

и не строю из вас для себя самодельной тюрьмы

вы уедете прочь где не будет ни лучше ни хуже

где чужая рука станет шарить под вашим бельём

я бегу с топором изумляя вокзальных старушек

промышляющих резво посуточным съёмным жильём

я бегу вас убить раз любить и купить не сложилось

и опять я ворвусь слишком поздно платформа пуста

мой пылающий взор и в мешке потаённое шило

вам не сделают зла не достать вас теперь не достать

вас придут провожать неизвестные тёти и дяди

и чужая рука обернет вас прощальным кашне

я останусь сидеть в петрограде как будто в засаде

и незнамо зачем иногда вас увижу во сне

Он достаточно странный, этот Василий Берёза.

У него серебристый локон и безгубая пасть вурдалака.

Когда он молча смеётся – из глаз его смотрит собака.

Когда он целует руку – в руке остается заноза.

Он проживает на улице с грустным названьем

В глухой коммунальной квартире

В окне между стеклами рамы

Соседи при виде его требуют валерианы

И разворачивают очередную кампанию

А работает наш герой затейником в кинотеатре:

Знаете, то вдруг – тень, или будто запахнет палёным

То в разгар волнующих сцен за ноги кусает влюблённых

То в зале затеет драку при соответственных кадрах

Мало кому знаком живет одиноко и тайно

Супруги какой-либо там отродясь не бывало

Да и зачем, разобраться, в доме лишнее жало

Гораздо сильнее заводит риск связи случайной

Он на пленэр приглашает буфетчицу Зину

Вершить праздник плоти и духа под сводами леса

Там в Зине не дремлет лирическая поэтесса

А мрачный Базиль шампуром истязает свинину

Потом, проводив Зинаиду до самого мужа,

Приходит к эстетской мысли напиться до сини

Он шоколад растворяет в кипящем бензине

И, чувственно выпив, всю ночь отсыпается в луже

Конечно, надравшись, он может слегка дебоширить

Но в общем и целом забавы его невинны

К тому же порою он чудные пишет картины

Полные выси и глуби, а также дали и шири

Когда зажигаются в окнах лампы липкого света

Василий садится к окну, не разобрав постели

Он смотрит на девушек стройных, с лицами как капители

Бредущих зачем-то так поздно ночным проспектом

Василий их ненавидит достаточно люто

И выпрыгнув в фортку порою кусает им шеи

Дабы нарушить целостность сонных артерий

Как он стремителен, ловок в порыве сиюминутном!

Обратно ползёт не спеша и довольно зевая

Облизываясь как кот, опившийся сливок

Глазом блестит и улыбается криво

Парочку жёлтых клыков в темноте не скрывая

Простим ему эту слабость, ведь давней порою

Одна из подобных красоток разбила его сердечко

Она поступила поистине бесчеловечно

Василий про то вспоминает с глубокой тоскою

Он часто уносится в прошлое мысленным взором

И видит:

…деревня, лето, цветет мимолётная груша

Вот тучное стадо прошло, тишины почти не нарушив

Василий в сиреневых плавках стремится к лесным озёрам

В озёрах вода холодна и в жару и в морозы

Там аборигены не раз встречали русалок

Но утром там никого кроме стай заполошных галок

Да тощего как оглобля Василья Березы

Василий плывет и ныряет вглубь, образчики местных грунтов со дна доставая

Как вдруг в камышах отчетливый шорох слышит

Быть может то лютый зверь с утра на охоту вышел?

О нет – городская туристка, прекрасная и нагая.

(Там часто бывают туристы, озера там дивно кристальны)

А дева плывет и не видит Василья Березы

И смех ея глушит песню про белые розы

Что ветер доносит сюда из неведомой дали