И еще Мередит знала, что и она и Мэтт тоже чувствуют себя виноватыми, потому что вынуждены уйти, даже если это и ненадолго.

Каждый из них был позван домой родителями, которым требовалось увидеть их за ужином.

Миссис Флауэрс очень не хотела, чтобы они чувствовали себя настолько ужасно.

– Благодаря вашей помощи, я смогу изготовить урны, - сказала она.

– Поскольку Мэтт нашел мой гончарный круг…

– Не то чтобы я нашел его, - пробурчал Мэтт себе под нос.

– Он все время был в чулане, и свалился на меня.

– …и поскольку Мередит уже получила фотографии по электронной почте от господина

Зальцмана, возможно, она могла бы их увеличить или что-то еще.

– Конечно, и мы покажим их Сэтоу, чтобы убедиться, что понимаем символы правильно, - пообещала Мередит.

– И Бонни может… - она резко замолчала.

Идиотка! Она была идиоткой, подумала она.

И раз она охотник-убийца, то у нее всегда должна быть ясная голова и в любое время она должна сохранять контроль.

Она чувствовала себя ужасно, когда она смотрела на Мэтта и видела боль на его лице .

" Дорогая Бонни , несомненно, скоро вернутся домой ", миссис

Флауэрс закончила за нее .

И все мы знаем, что это ложь, и не надо быть телепатом, чтобы выявить это, подумала Мередит.

Она заметила, что миссис.

Флауэрс относилась к ним, как мать

– С нами все будет в порядке, - сказала Елена, наконец, вступая в разговор, поскольку поняла, что миссис

Флауэрс нуждается в поддержке.

– Вы оба считаете, что мы какие-то дети, о которых нужно заботиться, - сказала она, улыбаясь Мэтту и Мередит, - но вы тоже просто дети! Так что идите! Но будьте осторожны.

Они пошли, Мередит последний раз взглянула на Елену .

Елена слабо кивнула, потом сухо повернулась, изображая, что держит штык.

Это была смена караула.

Елена позволила Стефану помочь ей вымыть посуду, - они все теперь позволяли ему делать что-нибудь легкое, потому что он выглядел намного лучше.

Они провели утро пытаясь по разному связаться с Бонни.

Но позже миссис

Флауэрс спросила, сможет ли Елена заколотить досками несколько последних окон подвала, и Стефан не выдержал.

Мэтт и Мередит уже проделали намного более опасную работу.

Они развесили два брезентовых полотна на стропилах дома, каждый из которых свисал с одной стороны основной крыши.

На каждом полотне были такие же символы, как и на амулетах, которые мать Изабель давала им, только нарисованы в огромном масштабе черной краской.

Стефану разрешили только наблюдать и давать советы со смотровой площадки над его комнатой.

Но теперь ...

" Мы будем заколачивать доски вместе ", сказал он твердо , и пошел , чтобы взять молоток и гвозди .

Это была на самом деле в любом случае не такая уж тяжёлая работа.

Елена держала доску, а Стефан прибивал, она знала, что не отобьет ей пальцы, и они очень быстро поладили.

Это был прекрасный день , ясный, солнечный , с легким ветерком.

Елена задавалась вопросом, что сейчас происходит с Бонни, и заботится ли Дамон о ней должным образом или как.

Казалось, что в последние дни она была не в состоянии перестать волноваться за Стефана, Бонни, и ее не покидало странное чувство, что она должна была знать о том, что происходит в городе.

Может быть, она сможет замаскироваться... Господи, нет! сказал Стефан беззвучно.

Когда она обернулась, он вынимал изо рта гвозди и смотрел на нее испуганно и стыдливо.

Очевидно, она слишком громко размышляла.

– Мне очень жаль, - сказал он прежде, чем Елена избавилась от своих гвоздей, - но ты прекрасно знаешь, почему ты не можешь пойти.