Собрание
вернуться

Шварц Елена Андреевна
Шрифт:

5. НАУТРО

Я плыву в заливе перезвона, То хрипит он, то — высок до стона. Кружится колокольный звон, Как будто машет юбкой в рюшах, Он круглый, как баранка он, Его жевать так рады уши. Христосуется ветер и, косматый, Облупливает скорлупу стиха, И колокольня девочкой носатой За облаками ищет жениха.

6. ОБЫЧНАЯ ОШИБКА

Сожженными архивами Кружится воронье, На площадь черно-сивую Нет-нет да плюнет солнце. И кофеем кружит народ На городских кругах, И новобранцем день стоит, Глядит в сухих слезах. Бывают дни, такие дни — Когда и Смерть и Жизнь Близнятами к тебе придут, Смотри не ошибись. Выглядят они простУ — На них иссиние пальто Торжковского пошива, И обе дамочки оне Торгового пошиба. Губки крашены сердечком И на ручках по колечку. И я скажу одной из них — У ней в глазах весна: "Конечно, ты — еще бы — Жизнь, Ты, щедрая, бедна." Но вдруг я вижу, что у ней Кольцо-то на кости. И на коленях я к другой: "Родимая, прости!" Но в сердце ужас уж поет, Жужжит сталь острия. Бумагу Слово не прожжет, Но поджелтит края.

Апрель 1974

ПРОСТЫЕ СТИХИ

ДЛЯ СЕБЯ И ДЛЯ БОГА

ВСТУПЛЕНИЕ Молитва Прорастает сквозь череп Рогами И сходится в выси Сводами острого храма, И тихо струится оттуда Просящая молния Вверх, И — наконец — Молящее щупальце Шарит в пространствах нездешних. И вдруг, Не выдержав напряженья, Рушится всё — По плечам и макушке бьет, И надо заново строить зданье Пока покаянье Горло Живою слезою дерет. 1. ЖАЛОБА ПТЕНЦА Боже, Прутяное гнездо Свил Ты для меня И положил на теплую землю На краю поля, И туда Не вползет змея. Между небом и мной Василёк, Великан одноглазый, Раскачивается как мулла. Боже, Иногда Ты берешь меня на ладонь И сжимаешь мне горло слегка — Чтобы я посвистела И песенку спела Для Тебя, одного Тебя. Иногда забываешь Ты обо мне — Волчья лапа Вчера пронеслась над гнездом, А сегодня — шаги кругом И ружейный во мраке гром, Гром ружейный, Зажарят, съедят, Будто я птенец не Твой, А ничейный. Лучше б Ты, играя со мной, Раздавил бы мне горло Случайно. Кто напев пропоет Тебе тайный? Или… или Ты хочешь услышать Свист чудесный зажаренной птички? 2. ЖАЛОБА СПИЧКИ Боже! Ты бросил меня в темноту. Я не знаю — зачем. Адамантов костяк мой На мыло пойдет, И мой фосфорный дух Угаснет в болоте. Иногда Ты находишь меня, Как в дырявом кармане — спичку, И чиркаешь лбом, головой О беленую стену собора, И страшно тогда мостовой От сполохов Твоего взора. 3. ЖАЛОБА ВОДКИ Боже, Ты влил мне в душу Едкую радость И тоску без предела, Как я иногда наливала Водкой пузырек И пила, где хотела — В магазине, в метро. Боже, Благодарю Тебя — Я не квас, не ситро, А чистая водка Тройной перегонки В Твоих погребах, Но Меня мучает страх — Бес-алкоголик красным зарится оком, Того и гляди выпьет всё ненароком, Но я — Богова водка, а не твоя, О мерзкая злая змея! 4 Благодарю Тебя за всё, Господь! Ты чудно создал все миры, и дух, и плоть. Несчастно-счастливы мы все — Волчица, воробей, В ночной и утренней росе Вопим хвалу Тебе. В друг друге любим мы, Господь, Тебя. В мученьях сдохну я, Тебя любя. О мастер! Истеченья, кровь, Твои созвездья… Чтоб испытать Себя, Ты — нас Мильоном лезвий Кромсаешь, режешь, Но Я — Ты, Ты знаешь, И в ров к драконам темноты Себя кидаешь, Меня, мою тоску, любовь… Пусть я змееныш, Но в этой темной плоти Ты Со мною тонешь. 5 О Боже! В кошельке плоскъ Мы души губим. Кругом меня всё пятаки, Я — рубль. Господь, Ты купишь на меня Ужасный опыт — Когда котеночком в ведре Меня потопят. 6 Мне двадцать восемь с половиной Сегодня стукнуло, итак: Была я в патине и тине, И мозг мой тёрся о наждак. Но вот Господь висок пронзил Тупой язвящею иглой, Вколол мне в мозг соль страшных сил, И тут рассталась я с собой. В пещере столько лет проспав, Мой дух ленивый пробудился, Изменился крови состав И мыслей цвет преобразился. Твой огненно-прицельный взор Прожег весь мир и занавеску, Но в череп этот страшный лаз Я тотчас залепила воском. 7 Господи, верни мою игрушку. Мой любовник — он моя игрушка, Гуттаперчевая синяя лягушка, Чуть толкнешь — подпрыгнет, слабо пискнет, Мой он, мой, никто его не свистнет, Он — моя, моя, моя игрушка. 8 Галька серо-зеленых глаз, Мерцающих в жидкости слёзной, глазной. Я помню, как спас Ты меня в первый раз, И мне страшно и бьет озноб. Пуля должна была ворваться в череп И прокусить жизни нить, Всё там разбросать И белым пламенем ослепить. Но Ты оттолкнул её, И пролетела белой лентой вдоль глаз, Подкинул меня на ладони, Поймал, Подкинул — поймал, И еще не раз Ты мною играл в бильбоке, Мастер, гиппопотам, мотылек, В надтреснутый жизни хрустальный бокал Ловил — в пузырек. 9 Никому себя не никому себя не подарить. Распродать бы по частям? Опасно. Всё равно ведь мед с цикутой пить. Свету мало. Благодать ужасна.

Ноябрь 1976

ГРУБЫМИ СРЕДСТВАМИ

НЕ ДОСТИЧЬ БЛАЖЕНСТВА

(Horror eroticus)
Уж так-то, Муза, мы с тобой сжилися, Притерлись уж друг к другу, как супруги. Я не скажу, подумаю — явися, Вверх венами протягиваю руки. И слышу шаг любимый, быстрый, лисий. 1 В темноте ночей любовных Расцветают души как фиалки. Хоть текучи и благоуханны, Но, невзрачные, они так жалки. Грех цветет ли в животе, Как полярное сиянье, Отвращенье, дикий страх — Плод от чресел содроганья. Дети, ваши все догадки Не так страшны, так же- гадки. Ты зачем Цветок плоти С двумя несорванными лепестками Хвастливо так показывал? Этим что сказать хотел? Что этим доказывал? Верно, хочется тебе Деву разломать Как жареную курицу, Как спелый красный апельсин, И разорвать, и разодрать, И соком смерти напитать До самых жизни до глубин. Разве ты виноват? Против воли — тупое жало Вздымается из брюха кинжалом И несет томительную смерть. Все идут путем греха, Плюнуть — кто осмелится посметь, Не вкусить, взглянув издалека — А ведь он бы мог не умереть. 2. Сон Бегу по улице, а он за мной. Взгляд будто свернутый гад, А под плащом — автомат. Ах, трамвай, увези, унеси поскорей: Оглянулась — стоит у дверей. И скрежещет и лязгает алый трамвай. Ах, спаси меня, Господи, и не отдай! Я — в церковь. Рушусь вся перед иконой — И пули визг, и вдрызг стекло со звоном. И черная дыра во лбу Мадонны. Я — за алтарь. По колокольне вверх. Но он за мной — неотвратим как грех, К стене прижал и задирает платье, И жадно, быстро заключил в объятья, И, потный, гладит грудь поспешно (Я мраморная вся уже от страха), Целует, наклонясь, пупок, Потом с улыбкой ломаной и нежной Он автомат прилаживает к паху И нажимает спусковой крючок. 3 Горькое яблоко выросло в райском саду. Так похожа страсть на убийство. От блуда делается душа Прыгучей, свободной И непривязанной, как после смерти. Что же? Чем утешить? Мы — трупы, Мы трупы с тобой, в пятнах тьмы, Так и будем вести себя, будто трупы, Захороненные в одной могиле, Летучий смешаем прах. Хоть меня до греха раскаянье мучит и страх, Ночь связала нас клейкой лентой, Пахнет чужими вещами, настойкой разлитой и "Кентом", Входит бесшумно Дракон о семи головах. 4 Как ссадина, синяк любовь пройдет. Но вот она болит еще, цветет. Казалось, жизнь идет наоборот — Увял мой мозг, расцвел живот. Как пена он, как воздух легким стал — Живот расцвел, а мозг увял. Но он вернется, станет он Гнездом для двух кочующих ворон. Начнется половодье ли, содом, Но он всплывет, вороний крепкий дом. Войди же в кровь мою как в новую тюрьму, А я войду в твою — И превратимся в тьму. Овца к овце — какой же грех — От страха, а не для утех. Начнется половодье ли, содом, Но он всплывет, вороний крепкий дом. 5 Утро. Французское знамя (Зачем оно здесь?) на дверях, Алые синяки на руках, Записка лежит в головах. Глаз скошу и читаю (Лень шевельнуть рукой) Слово одно только — "злая" — Сам ты — я думаю — злой. Тело поет — "зачем?". Окурок с полу возьму, Дева ли, или шлюха, Столетняя злая старуха — Я уж сама не пойму. Разве и он виноват? Закон естества такой. Может, он сам не рад, Пятку зря целовал, Зря называл сестрой. Бог с ним. А память плывет: Толстый уродливый грек Робко дитя растлевал, Так до конца не растлил, Все же и он человек: Папой просил называть, Слушаться старших учил. Сладко в крови поет Перестоявшийся пыл, Ленью в костях заныл, Все же — сладость во всем. Иду, подпрыгивая, Не чувствуя кожи. Вспыхнет в памяти стыд — Чуть подвою, пугая прохожих. Только луна не ласкает, Солнце, лаская, блестит. 6. След Солнца Долго смотрела в рассветное солнце — Сердцем, толчками вставало оно. Закрыла глаза. А на изнанке век Жжется зеленое малое пятнышко И взорвалось изнутри ослепительным блеском, Стало кровавым. А в центре Распятый стоял человек, Взрыв световой Превратил его в пентаграмму. Так я смотрела в свою Рассветную тайную ночь, Где цвели зелено-красные зерна. 7 Морем Дождей, темным глазом своим Правым горько Луна поглядела В меня через синий дым И в кудрявую тучу влетела. Круглый шкаф она, вся железная, В ней книга лежит голубиная, А нами правит сила змеиная. Правит нежная. 8 Нет, не холод вокруг, не зима, Ветки по плечи в цветах, Ну так измыслю сугроб, Лягу в пушистый гроб — Синий мороз в глазах. Как коровья лепешка тепла, Среди холода мглы — как земля В декабре мировом. Пусть я замерзну в июне, Не черемуха — снег на лице моем. Смертью блаженных умру, Синим и чистым льдом Я засияю в жару. 9 Грубыми средствами не достичь блаженства. Если даже достичь — в нем Сатанинская злая насмешка, И знаменует это Ухмылка, начертанная Внизу на чреве. Не разделить жизни, И не найти защиты, И не прочесть иероглиф И своего лица. 10 Я бы вынула ребро свое тонкое, Из живого вырезала бы тела я — Сотвори из него мне только Ты Друга верного, мелкого, белого. Не мужа, не жену, не среднего, А скорлупою одетого ангела, Чтоб он песни утешные пел И сидел бы ночами на лампочке, На паучьих звенел бы струночках. Не Адам я — но его еще одиночей. Трудно ли, если захочешь? Сотвори. Уж так-то рада я тут была бы… Ах, друга светлого, тонкого, мелкого Из капли крови, из кости слабой.

27 мая-2 июня 1978

ЖЕЛАНИЯ

(Цыганские Стихи)

1

О, если б для табора малой обузой Завернутой в шаль на телеге катить, И самой грязной, самой толстопузой И вороватой я б хотела быть. На угли похожи косматые братья, Вчера из темного огня. Еще доатлантидиным заклятьям, Грудную, бабка, выучи меня. На младенческой шее монистом Из медяшек гордо бряцать, Петь с рождения тихо, с присвистом, Чтобы темный народ потешать. После праздника — как христиане Принесли своим мертвым поесть — Яйца, корочки, водку в стакане — Мне не стыдно в ограду залезть. На Солнце сквозь заветный злат-малинов Платок смотреть, пока не отберут, Где птицы пестрые пропахли нафталином, Но все равно на Солнце гнезда вьют. И, зовись я Земфирой иль Таней, Чтобы мне никогда не взрослеть, Я б старалась в вечернем тумане От оспы лихой помереть. Ну, поплачут родные, конечно, У них дети пригоршнями — медь, Только звякнет кольцом проржавевшим Таборный старый медведь. И вернусь я тогда, о глухая земля, В печку Африки, в синь Гималаев. О прощайте вы, долгие злые поля, С вашим зимним придушенным лаем.

2

Чолк с прищелком, Эй, ромале, Свет с Луны катътся И в моем зрачке зеленом Он дрожит и злится. Чай — трава отравная, Чай — трава китайская, Сухарь-душу не размочит, Душу нехмельную. Слйтай, сокол, слйтай в лавку, Купи зеленэю. Злато, серебро покинь, Возьми зеленэю. Ах, какое радость-счастье Разлито повсюду, Оно жжется, оно льется Даже на Иуду. И не видеть смертный грех Счастия и в горе, А не видишь — чтоб прозреть Выпей зелен-море. Надо скуку утопить И,тоску разбавя, Друзей, недругов простить Можно не лукавя. Муха, муха зажужжала, Где ж, осенняя, твой стыд? Вот гитара заиграет И тебя перезвенит. Эх, да пой ты! Разве дело Взглядывать в тетрадку! На душе повеселело — В ней зажгли лампадку. Эй, с прищелком чолк, ромале, Слетай, сокол, в лавку.

3

По Луне по мокрой — страх — Дико хлещут ветки — Будто баба в небесах Парится на полке. И зеленой ягодицей В глазу хочет закружиться, Золотом пятнает око — Ах! Как стала бы я птица — Улетела б я далеко. Это будет уже слишком, Весь ты взбаламучен, Я ли — кошка, ты ли- мышка, Ты меня примучил. Я тебя не завлекала — Что мне за корысть? Мне бы жить себе тихонько, Пить да ногти грызть. Нет ногтей у меня острых, Цвета окон на закате, Чтоб вцепиться в чье-то сердце, И надрезать — с меня хватит. Я уже белее мела, Чур-чура, чур, брысь, Это черта злое дело, Ты перекрестись. Мне б разрыв- травой разжиться И напиться чорна сока, Ах, как стала бы я птица, Улетела б я далеко.

4

Когда встретимся с тобой В синей-синей бездне, Занужу и запилю, А потом к груди прижму, Бо — мой ты болезный. Там ты будешь мой сынок, Разнесчастный, бедный, Пыль я смою с твоих ног. Гребенкою медной — Расчешу тебя, разглажу, Завию и припомажу. Еще пбдут к нам светлые денечки, Синий снег, легонький, мукомельный, Расцветут в мороз на бревнах почки, И не зря ношу я крест нательный. Умереть — что почесать в затылке, Светлое Оно — пускай случится, Мой удел лежать письмом в бутылке, Буквами лазурными лучиться.