3. Оба они, за свою безбоязненность и ревностное отношение к церковным правилам, почти одинаково поплатились. О Никифоре, бывшем впоследствии патриархом, Пахимер рассказывает следующее: «Никифор (когда он занимал кафедру митрополита Эфесского) избран был собором в патриархи при императоре Иоанне Ватаце, раньше патриарха Мануила II; [477] но царь остановил это избрание, потому что боялся ревности этого человека. Если никто не мог противостоять ему, когда он был еще архидиаконом (а что он действительно занимал эту должность в Никее, где тогда имели резиденцию византийские императоры, это видно из одного нового исторического источника, о котором речь будет несколько после), — говорил император, — то как терпеть его в сане патриарха?». [478] А при каких обстоятельствах и чем поплатился за свою безбоязненность и ревность Никифор Влеммид, об этом рассказывает Акрополит, к сожалению, с той краткостью, которая вообще отличала этого летописца. «Церковь лишилась первоиерарха (в лице Мануила II), и потому стали искать человека, достойного патриаршего престола. Многие указывали на Никифора Влеммида». (Дело происходило в 1255 г.) Тогдашний император Феодор, сын Иоанна Ватаца, был очень к нему расположен и любил его, потому что считал его учителем своим в отношении к словесному образованию. Но Никифор был более чем равнодушен к патриаршеству. Да в свою очередь и император не слишком принуждал его; а скорее было у него желание, чтобы он не принимал предстоятельства, потому что (византийские) цари вообще хотят, чтобы патриархами были люди смиренные, недалекие по уму, которые бы легко уступали их желаниям как признанным постановлениям. Поэтому Феодор, сделав маленькую попытку по отношению к Никифору, обратился к другим. [479] Здесь ясно дается знать, что Феодор Ватац не очень-то желал видеть Никифора патриархом. И на это у него были свои основания. Он был недоволен отношениями Никифора к Иоанну Ватаце, своему отцу. Историк Григора передает нам рассказ о следующем событии. Император Иоанн Ватац, по смерти своей жены Ирины, женился на сестре сицилийского короля Анне, в составе свиты которой в Никею приехала одна очень красивая женщина, по имени Фрикка. [480] Красота этой женщины свела с ума императора. Он вступил с ней в преступную связь и позволял своей любовнице вести себя как бы она была действительной царицей. Такое отношение к ней императора позволяло ей слишком много думать о себе. Но нашелся человек, который не хотел выносить такого соблазна. Это был Никифор Влеммид, имевший в это время сан архимандрита. Он устно и письменно изобличал нечестие Фрикки. Крайне натянутые отношения обличителя и обличаемой достигли высшего напряжения по следующему случаю. Желая дать знать, что она вовсе не страшится своего сурового обличителя, Фрикка с помпой, в сопровождении многочисленной свиты, решилась посетить обитель, где проживал Влеммид, обитель, созданную трудами этого последнего. Но желание царской метрессы не пришло в исполнение. Суровый архимандрит приказал привратникам запереть двери своей обители, лишь только она приблизилась к монастырю. «Божественный этот муж, — по замечанию Григоры, — не почел справедливым делом, чтобы эта бесстыдница прошла своими скверными и преступными ногами по священному помосту». [481] После всего этого очень понятно, почему сын Иоанна Ватаца мог недолюбливать Никифора Влеммида и не желал его патриаршества.

4. Интересно отметить, что несмотря на множество похвальных качеств, которое тому и другому Никифору приписывается историками, оказывается, что эти столь достойные лица имели, однако же, пороки, и притом пороки одинакового вида. Странная историческая судьба этих лиц! О пороках одного историки говорят решительно, а о пороках другого — гадательно, но все же не молчат. О патриархе Никифоре Пахимер пишет: «Никифор, бывший Митрополит Эфесский, избранный в патриархи больше всего по Желанию царя (Феодора Ватаца), прибыл в Никею со множеством собранного в Эфесе золота». [482] Очевидно, он был явный корыстолюбец. О пороках другого Никифора говорит историк Акрополит, но говорит прикровенно. Он замечает: «Некоторые, в особенности из знати, не только не находили в нем (Никифоре Влеммиде) особенно добродетелей, но и приписывали ему разные пороки». [483] Жаль, что лаконичный Акрополит не говорит прямо, о каких пороках у него речь. Во всяком случае, перед нами являлось бы удивительное совпадение в исторической характеристике изучаемых лиц, если бы можно было доказать, что Акрополит говорит не о чем другом, как о корыстолюбии Влеммида. А доказать это в настоящее время не так-то трудно. Новый источник для жизнеописания Влеммида (о котором мы уже упоминали выше) не оставляет сомнения, что и Влеммида современники обличали в том же, в чем и Никифора, патриарха. В этом источнике приписывается Влеммиду именно корыстолюбие, да вдобавок и злоязычие, как увидим ниже.

Разумеется, лица, сходные по своим характеристическим чертам, встречаются в истории: этого мы отрицать не станем. Но совпадение и повторение характеристических черт в двух вышеуказанных личностях мы никак не согласны признать делом естественным и возможным. Едва ли можно сомневаться в том, что историки, в особенности Пахимер и Григора, случайно перемешали в своих известиях сведения о двух Никифорах. К такому смешению давало им повод очень многое: оба исторических лица, о которых они писали, были тезками, именовались Никифорами, оба они были выдающимися историческими личностями; оба жили в одно и то же время и были — дело возможное — сверстниками: Влеммид родился в 1197 и умер в 1272 году, а патриарх скончался в 1261 году и достиг этого сана в преклонных летах, после 20–летнего управления митрополией; наконец, оба эти Никифора большую часть своей деятельной жизни провели в одном и том же городе: Эфесе; один в качестве митрополита, а другой — архимандрита и наставника юношей. Как тут не перемешать деятельности и жизни этих лиц?

Но вот вопрос: как далеко простирается это смешение? Раньше мы думали, [484] что подобное смешение доходило до полной путаницы исторической истины, и утверждали, что все похвальные черты нужно приписывать исключительно одному Влеммиду, а на долю патриарха Никифора оставлять лишь недостатки. Но к счастью, наука не застывает в одном положении, а двигается вперед, а с нею продвинулись вперед и наши личные познания. В недавнее время отпечатана «автобиография» Влеммида, к которой присоединено обстоятельное исследование этой личности. [485]

Что же теперь оказывается?

Оказывается, прежде всего, что Никифор, патриарх, не чужд был образования и имел много нравственных качеств и что, следовательно, в этом отношении это лицо в самом деле походило на 0леммида. Этот последний в своей «автобиографии» писал о митроцолите Эфесском Никифоре: «Он был первым в числе священнодиаконов придворных, муж, подвизающийся для Бога, взирающий на Бога, исполненный богописанного ведения , утвержденный в нравственности, славный непорочностью и девством, отличавшийся милосердием, соединенным со строгостью, кратко сказать, — это иерарх не лицемерный, не лжеименный». [486]

Иначе нужно смотреть на другую черту патриарха Никифора, будто бы уравнивающую его с Влеммидом — разумеем его неустрашимость и недоступность для правителей и защиту попираемых законов. Это известие принадлежит Пахимеру и лишено справедливости, оно лишь свидетельствует о действительном смешении историками тех времен двух Никифоров. Влеммид в своей автобиографии ничего не говорит о такой важной черте в характере своего двойника Никифора, к которому он относился, однако же, сочувственно. А главное-то дело вот в чем: самого факта, на котором основывает Пахимер свое мнение о неустрашимости Никифора, по–видимому, не существовало. Влеммид в своей автобиографии касается истории выбора в патриархи, происходившего в 1240 году, и ни единым словом не упоминает о том, что в числе кандидатов на кафедру патриаршую значился и Никифор — другой. Напротив, он очень ясно говорит, что император Иоанн самого Влеммида представлял к патриаршеству , но произнес его имя сквозь зубы , а в конце концов назначил Патриархом другое лицо. [487] Кажется, дело очень ясное, что историк Пахимер, единственно и передающий нам сведения о том, как будто бы император Иоанн воспротивился выбору Никифора (митр. Эфесского) в патриархи, впадает в непростительную ошибку. Он приписывает случай, бывший с Никифором Влеммидом, совсем Другому Никифору. Нет сомнения, показания «автобиографии» Влеммида безмерно авторитетнее Пахимера. Что Пахимер перемешивает исторические факты, это видно из того, что ни о какой Попытке поставить Влеммида патриархом он не упоминает, хотя, как теперь оказывается, таких попыток было две, а не одна, как прежде можно было думать. Очевидно, Пахимер перепутал события в жизни двух Никифоров. Влеммид подробно рассказывает в «автобиографии» и о вторичной попытке выбрать его в патриархи, но этот вопрос не входит в нашу задачу. Заметим одно: рассказ Влеммида во многом дополняет и исправляет [488] заметку Акрополита об этом событии.

Обвинение в пороках, возводимое на Влеммида, и главным образом обвинение в корыстолюбии, должно быть снято с этого лица. Из его автобиографии видно, что это обвинение возводил на него один неблагодарный его ученик, принадлежащий, однако, к лучшей византийской фамилии; этот клеветник разглашал, что будто Влеммид воспользовался богатством, оставшимся после Эфесского митрополита Манассии. [489] Другой ученик его, тоже из аристократов, желая повредить Влеммиду, рассказывал, что он порицал императора Иоанна. [490] Но это, конечно, не порок в обличителе пороков. Таким образом, мы должны признать, что корыстолюбие было свойственно Никифору, патриарху, но не находило места в жизни подвижника Никифора Влеммида.

В заключение наших речей соберем характеристические черты патриарха Никифора: он принадлежал к лицам, не лишенным образования, и имел многие нравственные достоинства, хотя и не мог побороть в себе страсти к золоту. К этим чертам его исторического образа присоединим некоторые другие, о которых не было еще случая упоминать нам. Историк Пахимер, рассказав об известном случае, как император воспротивился избранию его в патриархи (случае — воображаемом, не бывшем на самом деле), пишет: «Такой случай несколько умерил бы Никифора и сделал его послушным». [491] В этих словах, как нам кажется, заключается указание на подлинную черту Никифора: он никогда не был ревнителем церковных правил, вроде Влеммида, а потому-то и достиг патриаршества, ибо в эти времена старались выбирать патриархами людей со слабой волей. Тот же историк еще вот что говорит об этом Никифоре: когда уже приблизился час кончины его и когда ему стали предлагать принять монашеский чин, то патриарх «не только не согласился на это, а еще с неудовольствием принял увещание и хотел умереть архиереем». [492] Значит, если Влеммид хвалил его «за непорочность и девственность», то эти качества еще не склоняли нашего Никифора к подвижничеству.