Слуги захлопнули ворота, и Юний с Илмаром, вернувшись обратно в покои, в ожидании опустились на лавки. Ждать, впрочем, пришлось недолго – едва установившуюся ночную тишь снова разорвал истошный собачий лай. Сначала один пес подал голос, потом – два других. Лаяли злобно, с рычанием, видно, почуяли за частоколом врагов или волка. Слышно было, как забегали по двору слуги.

Вот лай ненадолго прекратился, чтобы почти сразу же возобновиться с удвоенной силой. Перекрикивая псов, рассерженным басом заорал хозяин, после чего раздался некий специфический звук, хорошо знакомый и Рыси, и его напарнику, – словно бы кого-то колотили палкой. Досталось не только слугам – жалобно заскулили попавший под раздачу пес.

– Что, не спится, уважаемый Гавтильд? – выйдя во двор, на полном серьезе осведомился Юний. За его спиной, смачно зевая, маячил Илмар Два Меча. – Рыбаки говорили – где-то здесь рядом бродит медведь, – потянувшись, сообщил Рысь.

– Ах, вон оно что, – трактирщик почесал бороду и оперся на суковатую палку, – то-то я и смотрю – собаки-то совсем ополоумели. Видать, медведюга почуял рядом, в овраге, падаль – останки овец. Эх, хотел же приказать слугам убрать их куда подальше!

– А овраг, как я понимаю, там! – Юний указал пальцем в сторону ворот.

– Да, – кивнул Гавтильд. – Там, за орешником. О! О! Слышите – кусты трещат? Матерый зверь ходит! Эх, кабы не ночь…

– Думаю, стоит привязать всех трех собак к воротам, – посоветовал Рысь. – У нас, в Поморье, всегда так делали. Медведь – зверь нервный, обидчивый. Надоест ему лай – непременно уйдет.

– К воротам, говоришь? – Трактирщик задумчиво потеребил бороду, и без того торчащую веником. – Эй, Авдальд, Хамбурк! Тащите псов к воротам, да побыстрее! Пускай там лают.

Держа в руках факелы, слуги побежали исполнять приказание. Гавтильд, лично проследив за всем, наконец ушел. Гости тоже последовали за ним в корчму и поднялись в предоставленные им покои. Обернувшись, Юний заметил, каким жутким взглядом проводил их корчмарь. Или просто показалось, потому что в его глазах отразился тусклый мерцающий свет глиняной лампы?

– Вообще странно, что Гавтильд не подослал к нам своих слуг, – усмехнулся в темноте Рысь. – Убить да ограбить – чего уж проще?

– Может быть, с вами троими здесь так бы и поступили, – с приглушенным смехом отозвался германец. – Только вот меня корчмарь слишком хорошо знает. Илмар Два Меча – не пустой звук в Пограничье!

– Только если выкрадем Виниция, тебе вряд ли стоит появляться в здешних местах, – философски заметил Рысь.

– Ну и что с того? – Алеман хохотнул. – Ты знаешь, раньше, еще в гладиаторской школе, мне казалось, что свобода – это лес на родной стороне, знакомые с детства холмы, озера, реки. Бежать, думал я, бежать как можно скорее… Время пришло – бежал. И что же? На месте моего селения – следы пожарища, там, где были когда-то поля, ныне сорные травы. Правда, в соседнем селении остались мои родичи, они узнали меня и хорошо приняли. Только вот жить как они я уже больше не смог. Лес, поля, деревни – понимаешь, мне очень быстро стало там так тоскливо, что… Проклятые римляне! Они подменили мою душу!

– И не только твою, – шепотом произнес Юний. – Ты ненавидишь империю, а кто ты без нее? Да, ты свободен, но эта свобода лишь кажущаяся. Ты можешь поселиться в любом месте, но везде будет одно и то же – примитивный труд, только лишь для того, чтобы выжить, и столь же примитивные радости.

– Эх, если б у нас были их города! – Два Меча скрипнул зубами. – Римские, но без римлян!

– А кого ты называешь римлянами, друг мой? – Юний расслабленно расхохотался. – Меня? Арминия? Эрнульфа? У Эрнульфа, кстати, даже имя германское, хоть он всю жизнь прожил в Могонциаке или Августе Треверов, совершенно не представляя, как живут его соплеменники-варвары. Какие же это римляне, жители Могонциака, Вангион, Колонии Агриппина? Одно название! Да и над их языком, который они с гордостью именуют латынью, лишь потешаются в Риме! Ну, ты нашел римлян.

– Все так, но они чтут римские законы!

– А разве римские законы – плохи?

– Может быть, и хороши, но они не наши.

– Ах, не ваши… – Как варвар, Рысь сердцем ощущал всю правоту собеседника, но как римский юрист почувствовал себя уязвленным. – А ну-ка, скажи, друг мой, – он прошелся по комнате, – как, используя ваши законы, составить безымянный контракт, скажем договор получения участка земли в бессрочное пользование, всем известный precarium, причем чтобы было понятно, что сторона, выполнившая свое обязательство, но не получившая удовлетворения от другого, сохраняла право отступиться от договора посредством применения так называемого кондикционного иска о возврате использованного?

– Ну, ты завернул! – Два Меча присвистнул. – У нас и слов-то таких нет… ну, для обозначения всех этих понятий. Нет, надо жить проще!

– А проще – только в лесу, дружище! – снова захохотал Рысь. – Да-да! Если хочешь жить просто – сиди в своем болоте и не мечтай о больших и красивых городах! Или, уж по крайней мере, не хули римские законы, абсолютно в них не разбираясь.

– Ладно, не буду спорить, – отмахнулся Илмар. – Думаю, нам пора.