Румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны,

Что смоль, янтарь-икра, и с голубым Пером

Там щука пестрая - прекрасны!

“Евгению. Жизнь Званская”

Почти все исследователи Державина писали о живописной выразительности этой строфы, о редком богатстве ее цветовой гаммы. Конечно, Державин достиг в “Жизни Званской” небывалого художественного мастерства, но разве само ато мастерство не плод отношения к жизни, особого психологического склада поэта, одержимого идеей закрепить в слове, звуке, краске каждое мгновение бытия во всей его индивидуальной неповторимости, чтобы сохранять, сберечь, не дать бесследно исчезнуть.

Не в этом ли разгадка державинских “Объяснений”? Ведь и здесь, как и в стихах, поэт хочет сохранить для потомков мгновение, случай, забытое или полузабытое имя и даже награды, должности и чины, которыми он был пожалован. “Ничто не должно кануть в Лету” - эти слова могли бы стать девизом и к “Объяснениям” и к “Запискам”.

Не заключит меня гробница,

Средь звезд не превращусь я в прах, -

говорит Державин в стихотворении “Лебедь” (1804), а в “Объяснениях” замечает: “Средь звезд или орденов совсем не сгнию так, как другие” [Державин Г. Р. Сочинения. В 9-ти томах, т. 3. СПб., 1866, с. 711].

В стихах он шел от конкретного к неслыханно высоким образам; в “Объяснениях” же возвращал эти образы с неба на землю, словно желая показать равновеликость, равнозначность для жизни мгновенного повода к созданию стиха и его последующего художественного воплощения.

Необычайным я пареньем

От тленна мира отделюсь,

С душой бессмертною и пеньем,

Как лебедь, в воздух поднимусь.

В двояком образе нетленный,

Не задержусь в вратах мытарств;

Над завистью превознесенный,

Оставлю под собой блеск царств.

Кто знает, быть может, и в самом деле посетила его мысль об орденах, когда он писал эти строки? Но как же далеко ушел от нее Державин! Скорее же эта мысль возникла у него, когда он Диктовал “Объяснения”. Впрочем, оттолкнуться Державин мог действительно от чего угодно, ибо причудливость художестзенно-пoэтических ассоциаций неисчерпаема и находится далеко за пределами рационально-логического мышления. Ведь известно, например, что Суриков задумал написать “Боярыню Морозову”, увидев ворону на белом снегу. Только Державин, будь он на месте Сурикова, непременно увековечил бы эту ворону в “Объяснениях”.

“Объяснения” и “Записки” можно лишь с известной долей условности отнести к жанру художественной прозы. Диктуя первые и быстро набрасывая вторые, Державин менее всего заботился о литературности слога. Ему нужно было успеть рассказать о себе и своей эпохе. Этой торопливостью объясняются шероховатость стиля, незавершенность фраз, иногда отсутствие согласования - все то, чем грешат “Объяснения”, а еще больше “Записки”. Проза Державина необработанна и тяжеловесна. Но в самой необработанности ее, первозданности и стихийности состоит ее особая ценность, обаяние “человеческого документа”. Это не “сочинение” в буквальном смысле этого слова, а скорее порыв души, запечатленный на бумаге. Отсюда характерная для “Записок” сбивчивость, повторения уже сказанного, эмоциональная взволнованность, вызванная особенно важными или дорогими для поэта воспоминаниями.

“Объяснения” и “Записки” раскрывают новую грань в нашем представлении о Державине, его личности, отношении к жизни, творчеству, себе самому. А вместе с тем показывают путь, который предначертал Державин для русской литературы, научив ее видеть важность, значительность, даже величие в повседневном, сиюминутном, преходящем.

В 1913 году, отделенная от Державина почти столетием, Марина Цветаева писала: “Все мы пройдем. Через пятьдесят лет все мы будем в земле. Будут новые лица под вечным небом. И мне хочется крикнуть всем еще живым: Пишите, пишите больше! Закрепляйте каждое мгновение, каждый жест, каждый вздох!.. Не презирайте “внешнего”! Цвет ваших глаз так же важен, как их выражение; обивка дивана - не менее слов, на нем сказанных. Записывайте точнее! Нет ничего не важного!” [Цветаева М. И. Из двух книг. М., 1913, с. 3.].

Это, конечно, не “поэтическая традиция”, но та духовная преемственность, которую на протяжении веков свято хранит в себе и несет дальше русская литература.

И. И. Подольская

Сочинения

[Image001]

Стихотворения

Разлука

Неизбежным уже роком

Расстаешься ты со мной,

Во стенании жестоком

Разлучаюсь я с тобой;

Обливался слезами,

Не могу тоски снести,

Не могу сказать словами,

Сердцем говорю: прости.

Белы руки, милы очи

Я целую у тебя.

Нету силы, нету мочи

Мне уехать от тебя.

Лобызая, обмирая,

Тебе душу отдаю

Иль из уст твоих желаю

Душу взять с собой твою.

Первая пол. 70-х гг.

Сонет

Красавица, не трать ты времени напрасно

И знай, что без любви все в свете суеты:

Жалей и не теряй прелестной красоты,