Срывает со сливы моей.

Одна она выжила в зиму,

А трёх её стройных сестёр

Морозом сожгло нестерпимым,

На жертвенный бросив костёр.

Прохладно!

Плюс два, и не боле,

Ну, если с натягом, то три,

И морщится сердце, как кролик,

Наружу знобясь изнутри.

Ворчу, опершись на лопату:

Какой же суровый ты, май!

А тот шелестит виновато

Дождями вразнос и враздрай.

Здесь мне бы встряхнуться героем,

Мол, русских ничто не берёт,

Мол, вслед за погодой сырою

Охватит жара небосвод;

Но, ёлки мои и моталки,

Колотит Борей по мозгам,

И сливы до горечи жалко,

Ведь я их выращивал сам…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

… Не растереться в земную пыль,

Переметнуться наверняка

Из положения оверкиль

До вертикальности поплавка!

И над собою самим смеясь,

Шагать за выстраданную боль,

Не тычась носом в чужую грязь,

Не прерывая чужой прибой;

Ласкать до одури каждый звук,

Волне выравнивать юный плеск

И заворачиваться в листву,

Как это делает в мае лес.

И не расспрашивайте меня,

Я не отвечу вам, не смогу,

Зачем на мшистой основе пня

Застыл опёночек на бегу!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Как странен мир у кромки мая,

Когда природа раскрывает

Себя по полному разряду

Навстречу солнечному взгляду!

И я как будто бы впервые

Вхожу под сосны вековые,

Оставив там, за тишиною,

Разноголосие земное.

Кудрявый папоротник мягок,

Но сколько в нём былой отваги,

Когда в далёком мезозое

Держал он небо над собою!

А я иду по старым шишкам

Не за лещиной-мелочишкой

И не за ягодой какою,

Мне просто хочется покоя;

Сосне шершавинки погладить

И навести в душе порядок,

Повытрясти из мыслей крохи

Сухой ненужной суматохи.

Потом вернуться в милый город,

Плывущий в небо под надзором

Старинной башни Маргариты,

Семи ветрам на дню открытой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Развею взглядом ночь на синей глади,

Морщинки перетрогаю луне

И протяну ладони к звездопадам

В томительной прозрачной тишине…

Мой светлый мир, волшебный и весенний,

Я рад, что ты вторгаешься в меня

Не блеском отвлечённых отражений,

А стрелами кометного огня!

Входи, входи, и не стесняйся тела,

Его переживания давно

Размазало прижизненной метелью

По прошлому нелепому панно…

Входи…

Пусть сны уходят, негодуя,

К заросшему осокою пруду,

Доверив мне на небе молодую,

Весёлую и звонкую звезду!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Я иду по краю жизни мягкой-мягкой муравой.

Юный ветер пролетает над моею головой.

Он горячий, он победный, он весёлый и смешной, Он к девчоночкам под юбки, не советуясь со мной.

Сластолюбец, право слово, всё желает съесть один!

Что ему мои седины над овражностью морщин?

Что ему мои томленья по невстреченой Весне,

По тому, что недозрело, недоквасилось во мне?

Проползают молча вёрсты справа-слева от меня, По душе им юных ветров толкотня и беготня,

Но признаться вряд ли смогут в том они кому-нибудь, Потому что ограничен временем короткий путь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Никаких претензий нет

У меня к тебе, рассвет,

Жалоб тоже ни на йоту,

Ни на фартинг, ни на цент!

Горячо, не горячо –

Можешь жечь меня лучом

Светлой веры и надежды –

Я от них не отлучён!

Не по лезвию ножа

Мне назначено бежать,

Захлестнув Судьбу с Любовью

Мыльной пеной куража!

Я, как все, в цепи звеном –

Вот работа, это дом,

Голоса звенят мальчишьи

В нём и вечером и днём.

Заходи, рассвет, в окно

Светлым кадром из кино,

Будем радоваться жизни,

Нам иного не дано!

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Осеннее солнце плетёт макраме за берёзой,