–  Я его засекла!
– Крикнула громко Ольга Рублева.
– Я его сниму товарищ старшина!

Она прицелилась в куст, и… …Это действительно был опытный снайпер…

Под стволом кривого, векового дуба рос развесистый куст. Может, он действительно там рос много лет, а может, это была маскировка…

Только Ольга не успела этого понять…

Она выстрелила не в основание куста, а сантиметров на двадцать повыше… И… Реакция врага была стремительной! Миг! И она увидела глубину, целившегося прямо в нее, оптического прицела, как-будто взглянула прямо в черный глаз самой Смерти…

Ольга попыталась передернуть затвор, и…

Стекло ее прицела взорвалось и влетело сотней осколков прямо в зеленый глаз «профессорской дочки»…

Ольга даже не дернулась…

Она просто уронила голову на приклад своей винтовки, словно устала, и прилегла отдохнуть, а может и немного поспать… Поспать вечным сном снайпера, проигравшего снайперскую дуэль…

Но эту дуэль не проиграла старшина, которая лежала под кустом в пяти метрах от Ольги…

–  Б-бах!
– Приклад «мосинки» привычно-упруго толкнул Морозову-старшую в плечо.

А в восьмидесяти метрах, на той стороне реки, подломился и завалился набок, под падающим мертвым телом, большой куст орешника…

–  Вот и отлично! Отстрелялся, падаль!..
– Прошептала старшина и перевела прицел винтовки на следующую цель.
– Бах! Одиннадцать… Бах! Двенадцать…

Вражеские минометчики уже видимо пристрелялись к тому месту, где лежала Сизова, мины падали все ближе и ближе, и ей опять пришлось сменить позицию.

Она, пригибаясь к самой земле, держа в одной руке винтовку, а в другой полупустой автомат, пробежала несколько метров, и плюхнулась на землю в двух метрах от Морозовой:

–  Как дела, старшина?
– Крикнула она Морозовой.

–  Они дальше уже не пойдут, Милка! Бах!
– Ответила Морозова.
– Их теперь осталось-то морд двадцать, не больше! Бах! Бах! Отобьемся! Бах! Их теперь только добивать надо!..

–  Добьем!
– Процедила сквозь зубы Сизова.
– Ну, где же он, этот сучий миномет?!!

И вдруг… Она его увидела!..

Нет, не миномет…

В оптику ее прицела совершенно неожиданно «вплыл»…

Подполковник, барон Хайнц фон Ульбрихт!..

Он стоял на одном колене, наполовину прикрытый толстым стволом дерева, и… Вытянутой рукой, указывал кому-то точно в то место, где находилась Сизова…

–  Ну, все… Отвоевался ты, барон фон «Диверсия»… - Сизова утвердила перекрестие своего прицела точно на лбу подполковника.
– Давно я за тобой охотилась!.. Бах!

Она увидела через прицел, как какая-то неведомая сила заставила холеного немца резко вскинуть подбородок вверх, и… Не меняя позы, словно сбитая в тире «грудная мишень», Ульбрихт завалился назад, и грохнулся на спину…

И что-то произошло в этот момент в стане немецких диверсантов…

Было видно, что оставшиеся в живых полтора десятка егерей попросту растерялись!.. Они даже перестали стрелять, и несколько мгновений переглядывались между собой в недоумении…

Не растерялся только один… Видимо это и был тот, кому подполковник указывал цель рукой…

Этот немец высунулся наполовину из зарослей, согнувшись и прикрыв уши руками, а из-за довольно густого куста вырвался тугой столбик белесого дыма:

–  П-пуф-ф!
– Донесся до лейтенанта знакомый звук минометного выстрела.

–  Попался!
– Процедила она сквозь зубы, и нажала на спуск.
– Бах!

Немецкий минометчик, взмахнув руками, так словно его огрели по затылку здоровенной оглоблей, рухнул в траву лицом вниз…

–  Ф-ви-и-и-у-у-у-у!!!
– Противно засвистело в воздухе.

Да только слух и нервы лейтенанта уже успели свыкнуться за сегодня с этим звуком, и она почти не обращала уже на него внимания…

Она перевела прицел на еще одного фрица, успела выстрелить, и даже увидеть, что попала именно туда, куда целилась, когда…

–  Б-бу-бух-х!
– Мощно рванула за ее спиной…

Словно огромный великан взял, да и решил поиграть с Людмилой, и ударил ее мягкой подушкой. Да только не сообразил, что эта подушка, возможно, намного больше размером, чем сама девушка!..

Сизову просто вмяло в землю, и засыпало сучьями, ветками и комьями земли… И сознание лейтенанта не сдюжило и отключилось…

Сколько она пролежала вот так, было неизвестно, но когда Мила подняла голову и встряхнула ею, словно собака, вышедшая из воды, то сообразила, что не долго. По крайней мере, не больше минуты…