–  Вот вы, курсант, вы!
– Старшина вскинула руку, и показала указательным пальцем.
– Та, что прячется от меня за спину подруги! Ко мне! Бегом марш!!!

Маша виновато и даже как-то затравленно оглянулась по сторонам, и медленно направилась к Морозовой.

–  Бегом марш! Был приказ!!!

Маша сорвалась с места, словно ее от души огрели вожжами по округлым ягодицам, и под недоуменными взглядами подруг, толкавшихся у входа на крыльце, бросилась бежать к суровой старшине.

Девушки по одной входили в дверь учебного корпуса, удивленно перешептываясь:

–  Что это с ней, девчонки?

–  А кто ее знает? Мож провинилась в чем…

Строй курсантов уже растворился в дверях, просочившись внутрь здания, когда Маша подбежала к старшине…

Она остановилась, неуклюже отдала честь, и проговорила громким сиплым шепотом, потому что ее звонкий голос вдруг пропал куда-то в одну секунду:

–  Товарищ старшина, курсант Морозова по вашему приказанию прибыла!

–  Что? Голос пропал?

Маша виновата опустила голову, в ожидании расправы…

–  Ты что же это вытворяешь, засранка эдакая, а?
– Зашипела старшина, как потревоженная змея, метая глазами молнии.
– Мать места себе не находит! Думает, как там доченька у тетки поживает, всего ли ей хватает!.. А она вот, оказывается, где?

–  Но, мама…

–  Что, мама? Что?!! На мать тебе, видно, просто наплевать! Ладно!.. Так об отце подумала бы! Как он воюет, чем его порадовать?!!
– Старшина в сердцах отвернулась от Маши.
– Да уж… Порадовала… Нечего сказать…

–  Ма, не надо…

–  Нет надо!
– Казалось, что женщина прямо сейчас схватит ее за ухо.
– Ты как здесь оказалась? Тебе же всего 17 лет…

–  Через три месяца будет восемнадцать…

–  Вот когда будет, тогда и твори, что хочешь! А пока!.. Сегодня же доложу начальнику школы о вопиющем нарушении! И чтобы через сутки духу твоего здесь не было!

–  Но ма! Не надо!
– На глаза девчушки навернулись слезы.
– Я тебя умоляю! Я уже взрослая!.. Я же всегда хотела быть такой как ты! Я мечтала… А тут такой случай!..

–  Забудь, мечтательница!
– Отрезала старшина.
– Небыло никакого случая, и тебе здесь не место! Понимаешь, ты это?..

И Морозова с грустью посмотрела на дочь:

–  Не выдержишь, ты здесь Машка…

–  Выдержу, ма!
– Заговорила Маша, и заглянула в глаза матери.
– Я же твоя дочь! Поэтому и выдержу!

–  Как же мне жить-то после этого, а?
– Старшина страдальчески взглянула в глаза дочери.
– Своего ребенка на пули посылать…

–  А других, выходит, можно? А ведь у них у всех матери есть!..

Морозова, молча, отвернула голову в сторону, чтобы Маша не увидела ее, уже блестевшие предательской влагой, глаза…

Девчушка подошла, обняла мать, и подставила свою стриженную головку под нежную материнскую ладонь:

–  Ма… Ты только не говори никому, что я твоя дочь… Ладно?
– Она, как котенок потерлась о материнскую грудь и проговорила громким шепотом.
– А я тебя не подведу!.. Правда-правда!.. Я буду очень стараться! Просто не хочу, чтобы девчонки за моей спиной говорили…

Морозова-старшая улыбнулась горько и ответила таким же шепотом, не отрываясь от дочери:

–  Не скажу… Только теперь пощады от меня не жди и на поблажки не рассчитывай! Ты у меня будешь особая курсантка! На особом счету!.. Я тебе покажу, как нарушать мои приказы, засранка, и что за это бывает!..

Маша счастливыми любящими глазами посмотрела в лицо матери, и шмыгнула покрасневшим носом.

–  Все! Убрали сопли, товарищ курсант!..
– Скомандовала старшина голосом, в котором опять прорезался былой металл, развернула Машу на 180 градусов и отвесила ладонью смачного, звонко шлепка по заднице.
– Пошла отсюда!.. На занятия!!!

–  Есть!
– Ответила задорно прощенная до поры Маша и припустилась бежать к дверям учебного корпуса.

Морозова-старшая с грустью провела ее взглядом, покачала головой и направилась на стрельбище, проговорив напоследок:

–  Моя дочь выросла… И характер мой… Только что мне теперь с ним с таким делать? Вот беда!
– Морозова-старшая говорила сама с собой.
– Вырастила свое подобие на свою же голову… Что ж теперь со всем этим делать-то, Зоя Павловна? Нет решения?.. Ну, да ладно… Пусть поучится, а там видно будет…