– И что же не видят люди?

– Рак!

– Что?

– Рак.

– То есть?

– Человек себя ограничивает одной сущностью, в то время как за этим окружением прячется эгоистичное желание управлять этим человеком, хотеть его, быть им. Весь мир становится не нужным, а это рак, самоубийство иными словами. Так называемая ваша любовь, не становится счастливой именно по этой причине. Нельзя отвергнуть все, ради чего-то одного. Все должно иметь аскезу и общность, единство, со всем видимым и не видимым.

– Рак? Самоубийство? Мы каждую секунду приближаемся к смерти, так почему бы и не порадоваться этому чувству?!

– А ты радовался?

И тут меня как током дернуло. В этом пьяном бреду, кажется, нашлась истина, я и, правда, был настолько озабочен любимой, что не замечал ничего вокруг себя. Как привел пример Гимлер: Если кушать много сладкого, через время нам нужно будет больше сахара, чтобы его почувствовать, и мы не сможем замечать прежней нормы. Со временем все больше и больше, а это лишний вес, сахарный диабет, кариес …

– Не зря любовь сравнивают с наркотиком, - продолжил Гимлер, - речь лишь о том, что наркотик воздействует на материю, а любовь на душу. Поначалу это радость, после же боль. Разве было когда-нибудь иначе? Вспомнишь ли ты, как выглядит твоя первая любовь через годы? Нет! А знаешь почему? Вы никогда не будите вместе.

– Но некоторые ведь вместе, - оторопел я.

– А ты думаешь, они любят друг друга? Это не любовь, это дружба и сила привычки. Ты разве уйдешь от своих родителей, если с ними поссоришься? Не думаю. Вот и тут так же. Люди просто срастаются духовно и потому не могут быть готовыми к идеалу. Нужно быть созвучным с целым миром, а не только с одним человеком.

– И что в этом плохого?

– Человек навсегда остается в теле человеческом и будет рождаться до тех пор и мучиться с этим телом, пока не будет созвучен с целым миром.

– Ты предлагаешь быть всем одинокими?

– Нет, я предлагаю быть созвучным.

– То есть одиноким?

– То есть свободным от страстей материи.

– А разве любовь не чувство духовное?

– Любви не существует. Это самообман и самоубийство. Лишь испытание, вся наша жизнь испытание.

– Я не верю, - протестовал я.

– Это сложно принять, - продолжил Гимлер.

– Тем не менее, ты активно пользуешься мирскими благами, ведь даже если так, можно просто себя убить на определенном этапе, когда будешь ближе к нужной точке и делу конец!

– Ахаха, так нельзя, если ты выйдешь из игры раньше времени, ты не пройдешь ее, ты просто проиграешь и начнешь заново. Новая жизнь в новом теле, только условия более сложные.

– Бред какой-то! С чего ты взял вообще, что все именно так?!

Гимлер улыбнулся, ему явно было знакомо мое чувство, когда все во что верил, рушится на глазах. Человеку очень сложно отказаться от привычного мировоззрения, ему нужны всегда причины, чтобы иметь возможность принять изменения.

Мы помолчали.

– Люди ведь даже после несчастной любви начинают развиваться, - продолжал я, - любовь просто не может быть раком!

– Может. Влюбленные отрываются от одного человека и начинают искать причину, почему же все так произошло – вот оно саморазвитие о котором ты говоришь. Вот смотри, если ты ударишься о стеклянную дверь, ты начнешь искать ручку, чтобы продолжить путь. Так же и тут. Однако некоторые личности пытаются сломать дверь и тем самым убивают себя; осколки сильно увечат человека, и он умирает – фанатичная любовь. Те, кто стоят возле двери и любуются своим отражением, навсегда остаются по эту сторону, никогда не пересекая границ. Они бесконечно живут в этом мире – это полюбившие эгоисты, которые ревниво относятся к любимым, нарциссы. Понимаешь? Достаточно найти ручку, чтобы избежать повтора этой жизни, а именно отказаться от любви чего-то одного. Настоящий мир всегда внутри нас!

– Звучит абсурдно! – Заявил в ответ Гимлеру я.

– Ты так говоришь, только потому, что привык к иному мнению об окружающем мире, и я не думаю, что сейчас ты сможешь это принять. Я обещаю, я предоставлю тебе такие условия, которые заставят тебя взглянуть на жизнь иначе и это не будет внушением, это будет переосмыслением. Тебе просто нужно с ней встретиться … ты все поймешь.

– С ней? С кем? – Встрепенулся я.

– Увидишь, завтра об этом поговорим, а сейчас пора спать, ты уже знаешь, что и где лежит. Спокойной ночи, Саш.

Может это пьяная речь, которая, кажется, всегда такой умной на меня подействовала, может это были и правда великие слова, но я задумался. Ведь и, правда в этом мире невозможно уберечь тело, и невозможно быть всегда веселым или всегда грустным. Все не постоянно и потому опереться здесь на что-то определенное невозможно. Жизнь – море. Еще мне не давала покоя последняя фраза, а еще я не мог понять, в каком проекте я участвую, о чем молчит Гимлер, есть ли у него семья, реально ли осуществление проекта и еще множество вопросов накопившихся за это время. Лишь в одном я был уверен, я достиг измененного состояния сознания – напился.