– Как интересно, – раздался рядом спокойный голос. – Висел, висел – и вдруг такое… Какая неожиданность!

Таня быстро повернулась. Рядом с ней стоял режиссер. Невысокий старичок, что приходил к ним на урок истории. В руках у него была тарелка с кашей, и он явно собирался сесть за Танин стол.

– Я смотрю, у тебя непростые отношения с цветами. – Старичок быстро устроился на шаткой лавке и окунул ложку в белесо-желтое месиво. – Они постоянно падают. И не жалко несчастные растения?

Обычно ученики ели быстро – зачерпывали по полной ложке, почти не жевали. Старичок вел себя аккуратно, набирал каши на кончик ложки, осторожно отправлял ее в рот. И при этом все время улыбался.

– Знаешь, кто ты?! – подскочила к столу Сонька «Энерджайзер» и нависла над подругой. – Знаешь? – Она сжимала кулаки, силясь подобрать верное слово, но у нее не получалось. – Он влюбился! Он там плачет! А ты со своими цветами совсем!.. Ему плохо!

Таня растерялась. Если бы на нее не смотрел так внимательно этот странный режиссер, она что-нибудь и ответила бы. А так она только хлопала глазами, не в силах выговорить ни слова.

– На себя посмотри! – выдохнула она наконец и отодвинулась по лавке к дальнему краю стола. – И что ты в эту любовь вцепилась, – пробормотала она смущенно. – Как помешались все на этой любви…

– Тебя саму расколдовывать надо! – выпалила Веревкина. – На, съешь, может, полегчает!

И она бросила на стол пару звонко цокнувших друг о друга грецких орехов.

– Какие у вас интересные игры!

Не успела Таня проводить взглядом пробирающуюся сквозь толпу подругу, как неприятный звук снова заставил ее вздрогнуть. Старик длинным тонким пальцем тыкал орех в шершавый бок. Таня голову готова была дать на отсечение, что при каждом прикосновении раздавался еле слышный звон.

– А знаешь, я хочу дать тебе роль в моей постановке. – Старик оторвался от изучения ореха и поднял глаза. – Приходи после занятий в актовый зал. Там будет репетиция. – Он поднялся. Его тарелки на столе уже не было. Может, он и вовсе не завтракал? – А орехи ешь. Очень полезная вещь.

Старик пошел из столовой, унося с собой крики и гомон. Ученики потянулись в коридор, оставив около входа на кухню толстую повариху, склонившуюся над упавшим горшком.

– Вот ведь, – всплеснула она руками. – Я бы свалилась с такой высоты – точно разбилась. А этому – ничего.

На непослушных ногах Таня вышла из-за стола. На полу стояла невредимая хельксина. Только горшок от падения немного треснул, и сухие листочки облетели.

– Чудеса, да и только, – вздохнула повариха, с трудом наклоняясь, чтобы поднять цветок. – Как не убило никого? Таким же по макушке – и все.

По спине Тани пробежали неприятные мурашки. И как она могла пожелать, чтобы на людей нападали деревья? Что это она стала такой жестокой?

Задумавшись, Таня повертела в руках два грецких ореха. Один неожиданно раскололся. На ладонь упало ядро. Целое, крупное.

– Чудеса, – кивнула Таня, отправляя очищенный орех в рот. И уже раскусив его, вспомнила слова старика о том, что есть орехи очень полезно.

Полезно, полезно…

«Что же теперь будет? – испуганно думала Таня, поднимаясь в класс. – В кого я превращусь?»

Весь урок Таня с испугом прислушивалась к своим ощущениям. Если бы старик не трогал орехов, она бы даже задумываться не стала – съела и съела. А теперь ей все казалось, что в организме у нее происходят какие-то необратимые процессы. Крылья вырастают, как у Дюймовочки, или ноги покрываются шерстью, как у хоббитов.

Оттого, что ее сейчас больше волновала она сама, чем судьба растений, Таня и не заметила, как сильно опечаленный последними событиями Терещенко обрывает листья на плюще. Внешне этот плющ был совершенно безобидным. Небольшие листочки кленовидной формы слегка подрагивали каждый раз, когда кто-нибудь касался этого сильно разросшегося растения. Плющ был очень цеплючий, так и норовил ухватиться за проходящего мимо. Плющ давно привык к тому, что его усики и листья все время обрывают, и даже, кажется, только пышнее становился от этого.

Терещенко мял в руках жестковатые листья и задумчиво глядел в окно, где отражался весь класс и в том числе Таня. Его длинные пальцы с обкусанными ногтями медленно пропитывались зеленым соком.

Когда учительница по географии в рассказе об Африке перешла от общих географических положений к народонаселению этого дивного континента, Терещенко громко цыкнул зубом, словно у него там что-то застряло – хотя что там могло застрять, на завтрак они ели одну кашу? – и полез пальцем в рот.

Учительница как раз говорила о пигмеях, использовавших в качестве оружия плевательные трубки, из которых выпускали стрелы с наконечниками, пропитанными ядом, когда Терещенко стал медленно подниматься, издавая горлом странные хрипящие звуки.