Собрав почти все сведения о Терещенко, Таня отважилась на самую крайнюю меру – она решила сходить на репетицию. Ведь Терещенко там появляется!..

Идти не хотелось страшно. Спросить у вэшек, что у них там происходит, Таня не догадалась, а потому в решающий день какое-то время шаталась по четвертому этажу, набираясь храбрости. Но чем больше она вышагивала по пустому коридору, тем страшнее ей становилось. Почему-то представлялась жуткая картинка из фильма ужасов с ведьмами и восставшими мертвецами, прыгающими вокруг бурлящего котла.

Она до того себя накрутила, что почувствовала слабость в ногах. Ну вот, не хватало ей еще грохнуться прямо на пороге!

Дверь со стороны зрительного зала оказалась запертой, поэтому Тане пришлось обойти по четвертому этажу и снова подняться на пятый. За кулисами было темно. Таня запуталась в занавесе, под ногой что-то хрустнуло.

– Стой! – услышала она рядом. – Не шевелись!

Говорил режиссер. Только голос у него был не мягкий и доверительный, а жесткий и уверенный.

– Замри! Так… Хорошо! – Режиссер словно видел Танину растерянность, ее желание немедленно дать деру. – Вот… Замечательно. А теперь – лицо.

Таня мгновенно вспотела, пытаясь представить, что же хотят сделать с ее лицом.

– Серьезней лицо! Руки согни!

Таня попыталась согнуть руки, не удержалась, повалилась на пол и, увлекая за собой половину кулис, выкатилась к краю сцены. Здесь на лавочках сидел почти весь класс «В» и изумленно смотрел на Таню.

– А вот и наша Снежная королева, – всплеснул руками режиссер, отходя от мальчишки, устроившегося на невероятно высоком стуле. – А это будет твой Кай. – Он кивнул в сторону мальчишки. – Он уже умеет «замерзать». Ну-ка, Кай, замерзни!

Ерзающий перед этим на стуле мальчишка замер, уперев руки в бока и насупив брови. Таня потерла ушибленный бок и мысленно обругала себя последними словами. Где были ее мозги, когда она из себя статую в шторе изображала?

Заметив, что Таня недобро поглядывает вокруг, режиссер захлопал в ладоши.

– Так! Ладно! Перерыв. – Он поднял глаза вверх, что-то подсчитывая. – Жду вас через десять минут.

Вэшки радостно загалдели, разбегаясь по залу. На ком-то из них уже были костюмы – тяжелые серые балахоны, высокие цилиндры, смешные панталоны. В углу сцены было свалено с десяток игрушек, около них возились девчонки.

– Хорошо, что ты пришла. – Режиссер улыбнулся знакомой добродушной улыбкой. – Честно говоря, я никого никогда так не уговаривал, как тебя.

Таня хотела сказать, что она не к нему пришла и не на репетицию, что она выслеживает таким образом одного человека, но произнести все это не успела.

Старик наклонился к ней, протягивая руку. Она подняла свою руку в ответ, думая, что он хочет ей помочь. В ладонь ей легло что-то холодное и твердое. От неожиданности Таня вскрикнула.

– Что это? – Ноги спружинили, рывком поднимая ее с пола.

– Это будет твоя волшебная палочка, – захихикал старик. – Включи ее.

Из железной ручки торчала белая резиновая кнопка, Таня на нее нажала. По тросточке побежали разноцветные огоньки.

– Это же обыкновенная игрушка, – прошептала она, чувствуя, как на нее всей тяжестью наваливается обида вселенских масштабов – заманили, посмеялись да еще игрушки всякие подсовывают. Совсем совести нет!

– Ну, ну, ну, – продолжал ласково улыбаться режиссер. – В умелых руках любой предмет может стать волшебным. Ну-ка, пожелай что-нибудь!

Таня махнула палкой, собираясь пожелать что-нибудь необычайное – дождь прямо тут, в зале, или мгновенное цветение кактусов по всей школе. Четко сформулировать желание она не успела, потому что воздух дрогнул от внезапных звуков тяжелого рока.

– Санька, уши откручу! – крикнул за кулисы режиссер, и музыка замолчала. – Ну что же, для начала нормально. – И старик прошел по сцене, довольно потирая руки.

Не в силах вынести все это, Таня опустилась на лавку. Она никак не могла прийти в себя – помимо кактусов и дождя у нее действительно была мысль о музыке.

– А как вы все это делаете? – пролепетала она, на всякий случай откладывая палочку в сторону.

– Что? – задумчиво пробормотал режиссер. – Ах, это? Там батарейки стоят.

– А крысы у вас тоже на батарейках будут? – прошептала Таня, чувствуя, что от всего случившегося у нее уже голова идет кругом.

– Какие крысы? – нахмурился режиссер.

– Те, что прибегут за Щелкунчиком?

Губы режиссера тронула еле заметная усмешка. Он уже не был похож на доброго старика. В лице его появилось что-то злое, черты обострились.