У нас был один парень, так тот получил по полной программе в обе половинки пониже спины. И вот лежит он, а мы его перевязываем. Санитар вколол ему морфия, и мы ждём вертолёта. А тот всё шуточки отпускает по поводу своего ранения ценою в миллион долларов, и шутит всё о том, как уже завтра поутру начнёт за медсёстрами ухаживать. Загрузили его в вертолёт, и тут он впал в шоковое состояние, и умер по пути на корабль-госпиталь.

Я продолжал служить в роте, но стал ещё и писарем в дополнение к тому, что был радистом. От патрулей меня освободили, потому что боялись, что я снова с катушек сорвусь. Кстати говоря, психиатры меня не лечили - по своей воле отказался. Доктор спрашивает: 'Как себя чувствуете?' Нормально, говорю. А он: 'Ну ладно, всё'. И всё?

Это как у меня три ранения, а 'Пурпурного сердца' ни одного. Считалось что 'Пурпурное сердце' - для слабаков, никто не хотел получать 'Пурпурные сердца'. Ранения у меня по большей части осколочные - куски моей собственной рации. Дважды с меня пулями сносило рацию, а один раз камнем попало. Наступательная граната разорвалась, и камень поразил меня в голень. А за то, что камнем попало, 'Пурпурное сердце' не получишь - разве что ты в звании майора или выше, или служишь в полковом штабе. Вот только как раз в те времена мы выяснили, что с тремя 'Пурпурными сердцами' отправляют домой. И тогда-то все стали относиться к 'Пурпурным сердцам' иначе...

К тому времени была достроена база в Дананге, началось строительство в Донгха и Фубае. База в Донгха появилась случайно, из-за того наступления через ДМЗ, но вот Фубай... Я вернулся в Фубай и глазам не мог поверить. Всего за пару месяцев там всё поразительно изменилось, и на месте прежней грунтовой ВПП появилась огромная авиабаза международного назначения.

А в Дананге было вообще как в цирке. Друг нашего первого сержанта - муж или жених его дочери - служил в штабе дивизии, и мы зашли его навестить. Он говорит: 'Пойдёмте ко мне, я вас пивом угощу'. Он жил в доме, который делил с двумя офицерами. Это не сборный домик был, там был настоящий дом. У них там была стереоаппаратура, кухонные принадлежности и полный холодильник пива. А в двадцати милях оттуда мы сидели по задницу в грязи. У меня аж в голове помутилось.

У него был большой плакат с Энн-Маргарет - её сняли, когда она приезжала туда с концертом USO. Очень известная фотография. На ней тогда были брючки 'капри' и свитер до середины бёдер. Когда она была на сцене, фотограф стоял под сценой и фотографировал её снизу вверх. На середине песни она подняла руки, и свитер из-за этого задрался. И через брючки очень чётко проступало, что и как у неё между ног. Это была чрезвычайно знаменитая фотография. Печатали её тысячами. Она разошлась по всей планете.

Томас Бейли

Дознаватель

525-я группа военной разведки

Сайгон

Январь 1970 г.
– август 1971 г.

МОЛИТВЕННАЯ МЕЛЬНИЦА

Когда я был в Камбодже, мы допрашивали однажды одного камбоджийского монаха-буддиста, который видел, как упал вертолёт. Мы пытались выяснить, куда он нахрен там упал. Происходило это в бункере, где был центр боевого управления - оттуда они вели свои грёбанные битвы - и царил там полный беспорядок. Мы сидели кружком на полу - я сам, переводчик, который знал английский, майор-американец, который бегло говорил по-французски, полковник-камбоджиец, который знал французский, но не говорил по-английски (он всё пытался заполучить денег и оружия для своих вояк), и тот самый монах.

В общем, я задавал вопрос, и он передавался по этой цепочке до монаха, а потом тем же путём шёл обратно. Я выяснил, где лежит тот чоппер, отметил его местонахождение на карте, узнал, когда это произошло, какая была погода - чтобы понять, далеко ли до него. Я попытался раздобыть побольше информации и спросил монаха: 'После того как вы увидели, что он упал, что вы сделали?' В общем, вопрос прошёл по цепочке, а когда вернулся, раздался всеобщий смех. Он ответил: 'Я прочёл приличествующую случаю молитву'. Мы все смеялись, а камбоджиец - пацанчик совсем, девятнадцати лет, с бритой головой - начал почёсывать мою руку и заулыбался. Он до этого волосатых рук ни разу не видел.

Дэвид Росс

Санитар

1-я пехотная дивизия

Дьян

Декабрь 1965 г.
– июль 1967 г.

ПОСЁЛОК 'НОВАЯ ЖИЗНЬ'

Я участвовал в работе по программам умиротворения. Занимался чем угодно - то дантисту ассистируешь, то сам в роли дантиста выступаешь. Когда начались крупные операции, я и на операции санитаром ходил. Кроме того, мы входили в дежурную группу, и, когда какое-нибудь подразделение несло тяжёлые потери и нуждалось в дополнительной медицинской помощи, мы отправлялись по таким вызовам.

Впервые после прибытия во Вьетнам мне пришлось очень удивиться, когда нас оформляли как вновь прибывших. Нам было приказано не говорить ничего плохого о Хо Ши Мине, поскольку вьетнамцы ошибочно полагали, что в их стране он вроде Джорджа Вашингтона, потому что выгнал оттуда французов, вот только не понимали они, что он коммунист и ни к чему хорошему их не приведёт.

Наша база Дьян располагалась милях в пятнадцати-шестнадцати к северо-востоку от Сайгона. Хорошего там было мало - место было совсем плоское, и с приходом муссонов на нас обрушивались ужасные бури. В том районе было много песка, и из-за этого время от времени образовывались 'песчаные дьяволы' - маленькие смерчи диаметром футов двадцать-тридцать, и такой смерч мог серьёзно намусорить в жилом помещении, то есть палатке.