– Я тебя сейчас прибью! – заорал Ванька, бросаясь к брату. – Я чуть с ума не сошел, когда мне сказали, что ты исчез.

– Ну а что такое?… – Генка пытался сохранять спокойствие. – Я кому-то мешаю?

– Там же Червяк ждет, – суетился за спинами Сидоровых Павел.

– Перетопчется, – отмахнулся от него Ванька. – Что вы тут устроили?

– Ты сам сказал, что каждый решает свои вопросы самостоятельно. – Генка уперся взглядом в учебник. – А потом, я отцу звонил, он в курсе.

– Нашел кого в это дело ввязывать! – бухнулся на стул Ванька. – Ты бы еще мать оповестил! А почему бабка ничего не знает? Сидит там у себя перед телевизором, хихикает и говорит, что тебя инопланетяне украли.

– Они и украли. нул страницу.

– Ну, все! – хлопнул рукой по большой папке Быковский. – Я иду заниматься, а вы не подеритесь тут.

Павел метнулся к выходу – он предпочитал, чтобы семейные проблемы решались без него.

– Ну, с чего на тебя нашло-то? – бушевал Ванька, которого от хорошей оплеухи брату сдерживало лишь то, что они находились в чужой квартире.

– Лекарство твое подействовало. – Генка старательно опускал глаза в учебник, хотя было ясно, что читать он не может.

– Какое лекарство? – На секунду Сидоров-старший решил, что у брата действительно поехала крыша.

– Ацинзол. Ты сам давал. – На стол был выставлен заметно опустевший пузырек. – Помогает здорово.

Ванька застонал и сполз на пол.

– Ой, дурак, – захлебнулся он смехом, зажмуриваясь.

– Что случилось-то? – нахмурился Генка, опасаясь, что за время его отсутствия с братом произошли неприятные изменения.

– Тебе сколько лет? – шепотом спросил Ванька, не открывая глаз.

– Пятнадцать, – прошептал Сидоров-младший и, испугавшись, что мог перепутать, добавил: – Кажется.

– Кажется, кажется, – успокоил его брат. – Больше пяти тебе не дашь! Где же ты о таком лекарстве слышал?

– Так ведь ты его мне дал, – опешил Генка. – А мне помогало.

Сначала из Ванькиного горла вырвались странные бульки, потом он весь затрясся, откинулся на пол и стал по нему кататься.

– Ой, держите меня, – стонал он, хватаясь за живот, смеяться он уже не мог, только тихо подвывал. – Помогите! Помираю!

Некоторое время Сидоров-младший с испугом смотрел на мучения брата, потом брови его сурово сдвинулись.

– А что же это такое? – раздраженно спросил он.

Ванька долго не мог продышаться, слезы бежали у него по щекам. Генка терпеливо ждал.

– Пиридоксина гидрохлорид, – быстрой скороговоркой произнес Сидоров-старший.

– Это что за байда? – недовольно поморщился Генка.

– Витамин B6.

– И что от него происходит?

– Аппетит улучшается, и мозги четче работают. – Ванька уже сидел, тяжело привалясь к ножке стола.

– То-то я хорошо себя чувствую… – разочарованно протянул Сидоров-младший. – А почему ж ты мне сказал…

– Я не знал, что ты у меня такой наивняк. Ванька с трудом поднялся и принялся лениво отряхивать свои брюки. – Ацинзол – это перевернутое имя одного нашего препода. Лозни Цезарь Александрович! Трояки лепит только так. Колян придумал эти таблетки для отличников, пытавшихся у Лозни пятерки получить, – выпиваешь таблеточку и успокаиваешься, и никакие пятерки тебе уже не нужны.

– Все так просто? – Генка растерянно прошелся по комнате.

– Это ты сложности ищешь, а на самом деле все просто. – Ванька посерьезнел. – Короче, твою проблему будем решать.

– Решил один такой, – буркнул Сидоров, пряча учебник обратно на полку

– Значит, так! – Ванька повернул брата лицом к себе. – Ты прекращаешь валять дурака и идешь сдавать экзамены экстерном. Понял?

Генка достал из заметно опустевшего пузырька очередную витаминку, разжевал ее и кивнул:

– Понял.

И сделал по-своему.

На следующее утро мать Быковского пришла в школу, просить за Генку – Ванька к тому времени уже умчался в институт, а бабка даже не поинтересовалась, куда вновь разбежались ее неугомонные внуки.

Скрепя сердце завуч поставила новые росписи на разнарядке участкового Пушкова и согласилась на досрочные экзамены. Было понятно, что этот раунд она проиграла. Но борьба еще не закончилась.

Генке был выдан длинный список рефератов и докладов, которые он должен был сдать перед экзаменом. Через три дня Сидоров все принес и, получив скупой кивок от Алевтины Петровны, отправился домой. Он снова перебрался к бабушке за ширму и теперь держал с ней военный нейтралитет – до ремня дело не доходило, но и задушевных бесед они не вели.