Она что-то слышала о таких играх, но никогда не представляла, что вдруг окажется в гуще событий.

Герда, Сказочник, золотая карета…

Действительно, „Снежная королева“. А ее, значит, приняли за главное действующее лицо?

Шубка, шапка… Это же Герда отдала их разбойникам, а те в обмен подарили ей Северного оленя!

Интересно, есть ли у них олень и какой он?

Олеся до того задумалась, что не заметила, как из парка на дорогу выскочили двое, пробежали ей навстречу и свернули в кусты. Следом за ними мчался мальчишка, превращенный Михой в снежинку.

– Заморожу, заморожу! – кричал он.

Олеся застыла. Одной из бегущих была Беленькая. Но до чего же ее было тяжело узнать! На ее всегдашней серой невзрачной куртке был пушистый меховой воротник, на голове – шапка Деда Мороза. Лицо раскраснелось от бега. Она решительно поджимала губы и чуть ли не тащила спутника за собой.

– Тепло! – вынырнул из кустов Миха, и мальчишка, споткнувшись на ровном месте, полетел в сугроб.

– Нечестно, – заныл он. Но Миха уже бежал следом за быстро удалявшейся парой.

Олеся решилась было тоже побежать, но тут мимо пронеслась толпа „разбойников“ во главе с худой девушкой, и Олеся с бега перешла на шаг.

И как они здесь разбираются? Это же дурдом какой-то!

– Так нечестно, – рядом в снегу ковырялся мальчишка.

– Слушай, – повернулась к нему Маканина. – А вот это все как называется?

– Отряд, – отозвался мальчишка.

– А Стеша Беленькая – у вас?

– Ну да, – мальчишка попытался утереть нос варежкой, но от этого только размазал по лицу снег. – Она первой пробежала. Ее Миха Гердой поставил, а потом Советник заклятье на нее наложил, и они поменялись местами. Я один это знал, потому что в тот момент розой был. Правда, меня сразу заморозили. Ты видела, я хотел их остановить, но не успел!

– Видела, – подтвердила Олеся, чтобы хоть чуть-чуть подбодрить расстроенную снежинку. – Это как спектакль, да? – Олеся очень хотела хоть что-то понять, но с каждым новым ответом происходящее становилось все запутаннее и запутаннее.

– Не, у нас вначале все как в сказке было, – пустился в объяснения мальчишка. – А потом Белависа сбежала от короля, и что там было дальше, я не знаю. В карете-то никого не было.

Издалека снова послышался звон колокольчика.

– Ну, все, я полетел! – Мальчишка быстро выбрался из сугроба и, расставив руки (наверное, именно так снежинки и выглядели), побежал в темноту. Олеся пошла следом. Ошибиться в направлении было сложно – где-то совсем рядом радостно галдели.

Через секунду навстречу Маканиной повалил народ. Она и не подозревала, что в парке столько людей. Все они были одеты в странные костюмы – разноцветные плащи, колпаки, у кого-то даже были ботинки с весело загнутыми вверх носами.

Олеся до того на них засмотрелась, что не заметила, как из толпы вынырнула Стеша.

– Ты зачем пришла? – недовольно спросила она.

Беленькая еще не совсем отошла от игры, на щеках ее полыхал румянец, взгляд был непривычно резким. Да вся она была совершенно не такой, какой ее привыкли видеть в школе.

– Ты Герда?! – ахнула Маканина.

– Нет, я была Советником. Они проиграли, – жестко отозвалась Стеша. – Тебе что надо?

– Генка просил передать, что завтра найдет деньги.

– Ну и ищите. – Беленькая собралась уходить.

– Он сказал, что сможет это сделать, только если ты придешь.

Стеша задумалась.

– А что это у вас тут такое? – оглянулась Ма-канина вокруг.

– Не твое дело. – Беленькая была явно не рада, что за ней пришли. – Кто тебе сказал, что я здесь? Мать?

– Генка! – заторопилась Олеся. – Я сначала подумала, что он врет, а потом меня разбойники поймали…

– Белависа… – позвал кто-то.

Белависа? Ничего себе имечко! Она здесь, оказывается, не только внешне меняется, но и имя другое берет.

Белависа… Красиво!

– Ладно, – решилась Стеша. – А как он деньги искать будет? Или Васильев все рассказал?

– Не знаю… Завтра увидим, – пробормотала Маканина, но ее уже никто не слушал.

Все ушли. Растворились в темноте леса, забрав с собой ощущение праздника и веселья. Казалось, что даже воздух стал другим. Сухим и холодным. А деревья – еще более молчаливыми, чем раньше.

Олеся побрела к выходу, огорченная тем, что она на этом празднике оказалась чужой. Было даже немного обидно, что ей никогда так самозабвенно не доводилось носиться по сугробам.

А ночью ей снился парк. Вместо людей он был полон волками. Они норовили Олесю укусить, но прямо из сугроба вылезал Миха, сурово произносил: „Тепло“, и волки таяли. Только один упорно не хотел превращаться в воду. Он ходил кругами, на его щеках был яркий румянец, а на шее болтался пушистый меховой воротник…