— Давайте сделаем проще, — предложила я. — Где тут ваш обещанный телевизор?

— С телевизором облом, — признался Менделеев. — Вместо него притащили радиоприемник.

— Сойдет и радио, — сказала я и, включив приемник, нашла какую-то восточную мелодию.

Сделав звук погромче, я пригласила Менделеева сесть у самого приемника, так, что друг друга мы могли слышать, не особенно повышая голос, но Анохину, кроме традиционных восточных завываний под какую-нибудь зурну, или как там у них называют эти дудки, ничего слышно не будет…

— Ну, — сказала я, — если вы сейчас же не объясните мне все, я перестану вам верить и начну действовать самостоятельно.

— Смотри-ка, — сказал он. — Она уже к действию готова и даже угрожает мне! Давно ли киселем по полу растекалась?

— Николай Яковлевич! — возмутилась я. — Вы что, нарочно меня дразните?

— Да нет, нет! — засмеялся он. — Просто приятно смотреть на молодую женщину, когда она бодрая и энергичная, да еще и злая!

Он лукаво усмехнулся и добавил:

— Особенно когда она в столь непривычной для офицера МЧС форме!

Я возмущенно вскочила:

— Сейчас же прекратите надо мной издеваться! Вы об этом пожалеете!

Он дернул меня за широкие шаровары, и я плюхнулась обратно на стул.

— Ладно, не горячись! — сказал он снисходительно. — Не в постели!

— Я жду! — напомнила ему сердито.

— Я тебе сказал уже, что Анохин утащил с самолета «черный ящик», — прекратил он наконец испытывать мое терпение. — Но договорить мне тогда не дали…

Он оглянулся на Анохина, который лежал, уткнувшись в газету, и, казалось, не обращал на нас с Менделеевым никакого внимания.

— Ты помнишь, что в воду он прыгнул с какой-то сумкой, в которой у него и был этот самый ящик? Когда его иранцы выловили, сумку, конечно, отобрали. Ящик обнаружили. Что делают нормальные люди, когда находят «черный ящик», как ты полагаешь?

— Как что? — удивилась я. — Передают тем, кто расследует причину катастрофы. Ну, или на худой конец сами снимают все записи и расшифровывают…

— Ну, так это нормальные! — воскликнул Менделеев. — На нормальных этот подлец и рассчитывал вместе с теми, кому он вез этот ящик. А эти восточные мудрецы, знаешь, до чего додумались? Они попросту вскрыли этот ящик, нисколько не поинтересовавшись содержимым записей приборов! Зато их заинтересовало содержимое самого ящика. И они ведь не ошиблись, вот что самое для меня удивительное и непонятное. Они вытряхнули всю записывающую аппаратуру и нашли в ящике тайник! А в нем — килограмм героина!

У меня голова слегка пошла кругом от такой фантастики. У Анохина — героин! Впрочем, он уже отказался от этого тайника и будет валить теперь вину на кого угодно. И прежде всего — на Менделеева или на меня! Влипли мы с генералом крепко!

Но Менделеев удивил меня еще больше следующей своей фразой:

— Когда меня начали допрашивать и принялись настойчиво выпытывать о том, что в этом «черном ящике», я, еще не зная, о чем речь, просто интуитивно сказал, что все, что там находится, принадлежит мне!

— Зачем? — вырвалось у меня.

— А вот затем! — усмехнулся он. — Из дальнейших вопросов ясно стало, что речь идет о наркотиках. Это же Восток, Николаева! Здесь все цену героину знают — и седобородые старцы, и сопливые мальчишки. А большинство, из мужчин, по крайней мере, не считают большим преступлением ни принимать наркотики, ни покупать, ни продавать их. А уж тем более — бизнес на них делать! Они принялись выпытывать у меня, много ли такого груза было у меня в самолете, который потерпел катастрофу. Не надо было иметь много ума, чтобы ответить на этот вопрос. Я и ответил первое, что в голову пришло. «Триста килограммов!» — говорю. У них аж рты раскрылись настежь, а языки вывалились, как у собак, и слюна закапала! Представляешь, какие это деньги — триста килограммов героина! Да на них можно самого аятоллу поменять в их засраном Иране!

— Ну вы и авантюрист, Николай Яковлевич! — покрутила я головой.

Он даже обиделся.

— А ты знаешь, что мы ни в одних документах, ни в одних сводках у них не числимся? — воскликнул он. — Ты знаешь, что они тут же на моих глазах рапорт о нашем задержании уничтожили? И пока они надеются с моей помощью добраться до этого героина, мы — в безопасности. Да и нога у меня подзарастет, пока они будут с нами возиться. Как только они распрощаются с надеждой выманить из меня сведения о героине, то просто отвезут подальше в море и утопят, как котят. Я в гипсе очень даже хорошо пойду ко дну! Им на крайний случай и одного килограмма героина хватит. Тоже навар не хилый, между прочим!! Им-то он, считай, с неба свалился, вернее — из-под воды к ним вынырнул вместе с нами…

— И когда они поймут, что вы их обманываете? — спросила я. — Что будет тогда? Опять — как котят в море? Или, может быть, другим каким способом? Как щенков, например, или как… Кто у них тут водится? Как верблюжат, например? Или еще проще — бритвой по горлу — и в колодец? Так вот простенько и со вкусом, как говорил один мой знакомый.

Но мой напор пропал даром. Менделеева не так-то легко было сбить с выбранной им линии поведения. Он и сам был мастером словесных баталий и четко отличал обычные психологические наезды от толковых аргументов.