Не нравится, а подмигнула. И выгнулась так, будто ей только того и надо. Так, что покрывало едва удержалось на плечах, немного соскользнуло и все.

– Только вина мне сейчас не хватало, - через силу буркнул Илча.
– Я пойду уже. И кончен разговор. Забудем.

Вблизи от нее злость истаяла сразу же. И чего он взъелся?

– Уже?
– Танит коснулась пальчиком распущенной шнуровки его кадамча.
– И прямо так? Не лучше ли одеться? Как ты думаешь?
– в зеленых глазах плясали искорки.

Наверно, это от вина они так блестят.

– Может, тебе помочь?
– Она пригубила из чаши еще раз.

– Ты не умеешь, - притворно вздохнул Илча, невольно принимая ее игру.
– Вот на другое ты способна…

– Что поделаешь… Так тебе помочь?
– тонкие пальчики прошлись по завязкам.

– Мне пора, Танит. Слышишь, совсем пора.

– Еще есть время, - прошелестели ему на ухо.
– Может быть, это в последний раз…

Его словно толкнули.

– Как это, последний?

Танит отступила, Илча подался за ней.

– Как это, последний? Что ты молчишь?

Он снова шагнул вперед, не давая ускользнуть. Женщина еще раз пригубила из чаши, одарила непонятным взглядом, словно примериваясь, удостоить ли его ответом.

– Танит!

– Я была у Иберии…

– Так вот в чем дело! Опять к гадалке ходила!
– Можно вздохнуть с облегчением.
– И что она тебе наговорила? На этот раз?

– Эй, полегче, - она непонятно усмехнулась, как тень мелькнула.
– Это всего лишь гадалка. Ты ведь гадалкам не веришь? Зачем же тебе знать, что она сказала?

– Я хочу знать, в какую ерунду веришь ты, - Илча вновь терпеливо вступил в ее игру.

– А я не хочу говорить.

– Проклятье, ты только что сказала, что это последний раз! Танит!

– Пусти, ты расплещешь вино, - казалось, все внимание женщины поглотили неловкие попытки освободить свои локти.

Он отшвырнул чашу в угол.

– Теперь ты можешь говорить?

– Нет.

– Почему, укуси тебя змея?

– Есть вещи…

Будто она нисколько не обеспокоена скорой разлукой, уж скорее возбуждена, - вон как глаза блестят.

– Да скажешь ты, наконец, женщина!

Должно быть, она решила, что достаточно его помучила.

– Есть вещи, что сбываются, если про них рассказать.

Уже легче.

– Глупость!
– уверенно бросил Илча.

– Ну, если так, то о чем тогда разговор?
– Танит вновь отступила, и он пошел следом, как привязанный.

– Я ни разу не видел, как сбываются глупые предсказания!

– А мне вот пришлось, - она закуталась в покрывало, что прежде почти ничего не скрывало. Точно вокруг стало зябко.
– Я раньше не говорила… Иберия предсказала смерть моего мужа. День в день. И не только это. Я верю ей.

– Чепуха! Он же… ты же сама говорила, как он с полгода от недуга маялся! И все хуже! Тут каждый что угодно напророчит.

– А умер, подавившись рыбьей костью. В разгаре весны, точно в серединный день Восточного Дракона. Она так и сказала: когда Дракон наберет полную силу, то схватит его за горло. Вот я и ждала, дождаться не могла.

Да, не жаловала она своего супруга… но речь-то не о том.

– Мало ли что бывает…

– А ты не верь, - легко согласилась Танит, воспоминания о прошлом не надолго ее смутили.
– Но я - другое дело. Мне не запретишь. И если суждено расстаться… то лучше уж сразу. Чего ожидать понапрасну? Я и так всю жизнь прождала. Ты-то свою удачу поймал.

И не понять чего она усмехается. Чтобы горечь скрыть? Или правда ничуть из-за того не горюет?

– А для кого я старался?
– опешил Илча.
– Не для тебя ли?

– Хм… - принялась она похаживать кругами, потирая хорошенький лобик.
– А не ты ли сказал, что добьешься всего, чего захочешь? Причем тут я? Ну да, это я свела тебя со Сканией. И ты мне обязан. Но что с того, когда дело сделано?

– Пока что еще не сделано, - он еле сдерживался. Безумно хотелось чего-нибудь. То ли руки стиснуть до боли, чтобы вскрикнула, то ли вовсе наброситься.
– И разве не ты мне все уши прожужжала своей Сканией да ее папашей? Разве не ты все это задумала? Думаешь, мне это очень по нраву пришлось? Да мне с самого начала противно было! И сейчас тоже! Думаешь, я бы сам не добился, чего мне надо? Это ты все: "скорее" да "вернее"! А теперь поворачивать поздно! Так что сиди тихо да жди, пока дело сделается.

– Да, я задумала, и очень ловко, - она нисколько не обиделась, все поблескивала глазками, словно и не злила его только что.
– Но жизнь, она такая… по-разному случиться может. Вот мне и смутно, и на сердце тяжело. И думается… про всякое разное.

– Но ты не сбежишь от меня?
– попытался поймать ее Илча, но схватил лишь легкую ткань, сама же птичка вывернулась.
– Пока я там со Сканией?

– А ты сам? Вот поживешь со Сканией, она хорошенькая… Потом привыкнешь, к папаше ее присмотришься, к делу его намертво прилипнешь. А я все ждать буду… понапрасну. Зачем?