Даже не потрудился ложь правдивую придумать. Встреча у них со стихотворцем вышла неслучайная. Только вряд ли все пошло, как надо. Вот Кальтир и суетится. Боится, как бы чего не вышло, хочет Серому немедля доложить. А Илче этого никак нельзя.

– Куда это, обратно? Мы же в город должны… Ты сказал, уже и повозку за нами уже прислали, повозка дожидается!

– Подождет твой город. Век стоял, и теперь ничего не случится.

Илча лихорадочно соображал, но ничего не соображалось. Он отчаянно дернул Кальтира за плащ, останавливая.

– Ты чего это?
– Едва не перекинувшись, тот уперся в стены.
– Ну, чего опять маешься? Твое дело, знаешь, маленькое: иди, куда скажут, да делай, что прикажут!
– принялся он помалу злиться.

– Иди, иди к своему хозяину, - выплюнул Илча.
– Рассказывай, как я опростоволосился. Только вот другого, вместо меня, ты не найдешь, потому что вчерашний день не воротишь! Так тебе хозяин и скажет! Он меня сам выбрал, сам доверил! И много чего обещал! И сколько б ты ни старался, я своего не упущу! Зубами вцеплюсь, а докажу!..

Кальтир сначала растерялся, потом неуверенно усмехнулся.

– Так что же ты, птенчик, только того и боишься? Пойми, дурачок, дело-то серьезное, верное должно быть дело, вдруг чего напортишь… Или опять, чего доброго, в припадок ударишься.

– А им что скажешь? Что у ворот с повозкой поджидают? Судьям этим клятым серединным, перед которыми мне вот сейчас ответ держать? Чародей ненароком попортил? Прямо в Святилище? Там уж, верно, все готово, и все люди нужные собрались, и лавки все, как нужно, порасставлены, да? Перед ними тоже придется позориться… - он уже "остыл", хотя уж кого хотелось взять за грудки и сладострастно тряхнуть, так это Кальтира.
– Думаешь, хозяин нас за то поблагодарствует?

– Собрались… - проворчал тот, неспокойно что-то обдумывая.
– Так-то оно так, конечно… А я уж думал, ты совсем простой. Птенец.

– Вот, даже за человека меня не держишь. За дите неразумное, - горько посетовал Илча, и в этот раз его горечь была настоящей.

Наставник нерешительно переступал с ноги на ногу, взвешивая. Должно быть, ему тоже не очень-то хотелось являться пред очи Серого, докладывая про свои оплошности. Иное дело, когда хозяин доволен.

– Ладно, - сказал он, махнув рукой.
– Ты после всего такой злой, что и притворствовать особо не придется. Даже я б не усомнился, - подмигнул он.
– А ничего не позабыл?

– А как тут забудешь?
– хлопнул Илча по лбу.
– Как припечатало. До конца жизни буду помнить.

– Только я… ты не серчай на старика Кальтира, без этого никак не обойдется… про это дело… ну, которое у нас получилось… все равно докладывать придется. Однако ты понапрасну не суетись - вина-то не твоя.

– А чья, твоя что ли?
– ввернул Илча.

– Да есть маленько… Больше его, конечно, чародейская. Меня тоже заморочил, я сразу и сообразить ничего не успел, столбом стоял…

– Вот! Хозяин не обрадуется, - налег Илча, понижая голос, откровенно упрашивая.
– И тебе плохо, и мне будет. А как все дела на славу провернем - другое дело!

Вышли на свет, жалкий, сумеречный. Холодная крупа, вопреки ожиданиям, не посыпалась за шиворот, хотя тучи глядели все так же грозно. Только настырный ветер задувал во все щели, заставляя кутаться плотнее.

– Погоди-ка, гляну еще раз.
– Наставник сам откинул капюшон Илчи, внимательно присмотрелся, рождая холодок у юноши меж лопаток.
– И впрямь отошел. А то синяки под глазами в пол-лица… А сейчас ничего. Энаал!

К ним безмолвно присоединилась еще одна серая тень. Втроем направились к повозке, у которой толклись городские стражники. Конные, и всего-то двое. Больше для порядка, уж на бегство тут явно никто не рассчитывал.

К облегчению Илчи, они спокойно миновали внешние врата, только наставник все еще пребывал в задумчивости и даже головой покачивал, будто до сих пор не уверился в правильности содеянного.

Наставления свои он вбил в воспитанника заранее, по дороге не поболтаешь: городским нечего слушать лишнее, да и между стен святилища, приметил Илча, у каждого дела свои, и только подле таинственного Серого они сплетаются в один клубок. И потому, наконец-то, выдалось немного времени успокоиться и подумать. На всякий случай он пониже опустил капюшон, опасаясь выдать себя обличьем, поворотился к дороге, лентой стелющейся позади.

Когда везли сюда - бежать хотелось, теперь - и того больше. Только удрать не получится. Двое конных стражников, Энаал с ними. И Кальтир впридачу. Да и нельзя теперь бежать.

Илча безмолвно застонал, ни на миг не забывая про зловещих соседей. Что же он натворил… Ладно, на щедрые посулы польстился, сам в петлю сунулся, сам с яму прыгнул. Так и еще кое-кого за собой потащил - вот отчего себе противен. Как ребенок, всю жизнь мечтал посчитаться, чтобы каждому по заслугам, и такого наворотил, что теперь не разгребешь. А на самом-то деле получается, что Ветер его не бросил! Видно, это судьба такая - от стихотворца оторвала, снова бросила по карманам шарить, кусок хлеба с руками отрывать. А стихотворцу-то, выходит, самому тогда помощь, ох, как бы пригодилась. А у Илчи даже мыслишки про то не мелькнуло, знамо дело - один он такой несчастный на свете.