Оно конечно, тут и теплее, и на башку не каплет, и не приходится выбирать между зряшным тасканием на плечах неподъёмного доспеха и дырками в собственной незащищённой шкуре… а всё-таки волочет что-то. Вот на генерала посмотреть — не дает ему покоя какое-то немалое шило, хотя мог бы уже почивать на лаврах… Вроде и тот ещё раздолбай, но какой целеустремлённый! Поневоле проникаешься уважением и задаёшься вопросом — а сам-то в его годы кем будешь? Сменишь того старичка-библиотекаря? Будешь за кружку пива доносы в корчме писать? Нет, по всему, не предусмотрел Занги для своих детей достойной судьбы иначе как на поприще искателей приключений… Да и чему удивляться, тот ещё был обустроитель. Или правильно — обустраиватель?

Генерал догнал, надо же, тоже взгромоздился верхом.

— Обнаружили, — признал тоскливо. — Оборвать Чумпу лапы. Или выдать премию, надо бы глянуть, сколько натибрил. Это как при борьбе за трон. Кто бучу поднял — мятежник, кто большую бучу — еретик, кто наибольшую — новый король. Чем чревато?

— Корольство?

— Кража денег у духовенства.

— Бить, пожалуй, будут. И отымут искомое. И на работы по обустройству города месяца, пожалуй, на два.

— Обустройство — с битьём гномов связано?

— Едва ли, но можешь на стройке кирпич уронить гному на маковку.

— Небогато. Лучше смыться, пока не ущучили.

— Тогда к Вонифатию лучше не ходить. Там нас запомнили, ты уж постарался со своими гзурами. Пошли-ка, пока бодрые и коней не вернули, пожрём наскоро, знаю тут одну едальню по соседству, а там предстоит подумать, как из города выбраться. Интересно, они догадались тот подземный пролом заделать?

Генерал пожал плечами. За него стратегическим планированием всегда занимался кто-то другой. Вот куда в бою направить главный удар, а где лишь подразнить противника задницей — это он видел безошибочно, не теряя головы ни в какой горячке. А заранее прикидывать на карте преимущества той или иной боевой позиции или маневра — упаси Занги от таких дел! Драться надобно там и тогда, где и когда припёрла нужда, а будешь выискивать возможность размахнуться пошире или разбежаться подольше — так и эльфом стать недолго.

— Дырку-то мы хоть и в стене прошибём. Стены тут — я рассмотрел — не ахти, такие, как ты, похоже, складывали на принудительных работах по обустройству… Вово только разбег взять, вот и выход образуется. А к тому дядьке я и вовсе не собирался. Кормит из рук вон, а то вдруг ещё за постой спросить вспомнит? В тот раз, как уходили, ему недосуг было, да они, хумансы, злопамятные.

— Тогда сюда. — Книжник указал в особо узкий и кривой проулок. — Первое правило жизни в этом прекрасном городе, скажу уж по большой дружбе, — это знать скрытые тропы, ага. Если туда добираться маршрутами, так сказать, официальными, с триумфом и помпою, то придётся полгорода проехать и со всеми патрулями раскланяться. А так мы живо на месте будем… Эй, осторожнее!

Предупреждение запоздало — генерал въехал многострадальной своей головой в бельё, висевшее на натянутой промеж двух домов верёвке, дёрнулся, немалого размера кальсоны с верёвки улетели на землю. Из оконца немедленно высунулся мордастый хуманс, обложил, не разглядев, крушилу по матушке, генерал не остался в долгу и пнул его сапогом прямо в рожу, сам чуть не свалился с седла, но поток брани пресёк надёжно и надолго.

«Надо побыстрее доехать, а то снесет город почище землетрясения», — смекнул Хастред и больше уже не оборачивался.

…В харчевне «Пенная шапка», куда книжник приволок генеральский отряд, огромные пивные кружки и впрямь венчала пышнейшая шапка плотной пены. Какие препараты в пиво для этого клались — было величайшим секретом содержателя харчевни, толстощёкого вислоусого хуманса по имени Вильям. За счёт этих знаменитых шапок клиентура у Вильяма была достаточно стабильная — к нему сходились те, кто придавал внешней атрибутике больше значения, чем собственно содержанию. Так что самое горячее время в харчевне наступало с сумерками, когда после трудов, не всегда праведных, в харчевню стекались солидные люди, усаживались за столы и, умиротворяя взоры пенными холмами, вели неспешные разговоры о ценах на зерно и гвозди. В остальное же время харчевня практически пустовала, потому как те, кто ходит по пиву днём, как правило, придают значение его вкусовым качествам. А вкус у Вильямова пива был, скажем откровенно, чем-то средним между дёгтем, уксусом и навозом.

В иное время Хастред непременно выбрал бы заведение с пивом поприличнее, но на сей раз прикинул, что отсутствие лишнего внимания перевесит мелкие неудобства. Кроме того, приличного пива всегда можно было взять в погребке через дорогу. Конечно, пришлось бы выслушать возражения Вильяма, но убедительно возразить генералу у хумансов никогда не получалось. Вот и сейчас, стоило ему появиться в дверях и гаркнуть:

«Эй, гарсон! Ну-ка быстренько нам на стол чего ни на есть, да мяса, мяса, главное!» — как Вильям вздохнул, малозаметным жестом снял со стены табличку, гласившую, что «Сиводня постный ден, то исть жрити копусту», и рявкнул на сына, невыразительного рябого юнца, в том плане что, мол, иди-ка ты к мяснику за кабанчиком.

Панк торжественно плюхнулся на лавку, установил меч к стене и блаженно потянулся.

— Прямо забываешь порой, зачем города нужны, — обратился он к ввалившейся следом шайке. — Иной раз, под стенами копаясь, альбо долбясь тараном в ворота, такие мысли в голову приходят! Насчёт посносить на фиг все эти гнездилища разврата, а жить уйти в горные выси, в пещеры — вона, пеоры посейчас в них живут, так какие здоровые вымахали, даже завидно. И лишь только усевшись в таком вот заведении, где за шиворот не каплет, в глаза не светит, не гуляют сквозняки и пиво притаскивают в любых желаемых количествах… да ещё с такой пеной!!!