Вильям как раз подтащил поднос с кружками. Хастред снова запоздал с приступом предупредительного кашля, и генерал, к созерцательству не склонный, энергично сдул пену и выкатил в глотку половину кружки. Книжник замер в ожидании нехорошего. Рядом столь же обалдело застыл с открытым ртом Вильям. На его памяти с его продуктом так неадекватно ещё никто не поступал.

— Та-а-ак, — изрёк генерал после краткой паузы. — А вот зайдёшь в иную харчевню, светлую и опрятную, и понимаешь, почему мы, гоблины, спокон веков предпочитаем сырые мрачные казематы. Скажи, любезный хозяин, как ты насчёт накатить с гостем по кружечке?

Вильям содрогнулся. Он-то знал, в отличие от всех остальных, какой именно продукт даёт пышную пену без усадки!

— Благодарствую, — ответствовал он как мог степенно, только природный бас его отчего-то сбился на звенящий фальцет. — Не пью я… на работе… и вообще не пью… ибо печень… да и, маги говорят, пить вредно…

— Та-а-ак! — повторился генерал с неубывающей мажорностью. — Что ж это ты, вроде такой солидный мужчина, а законов гостеприимства не разумеешь! Тут уж пропадай печень, а гость не должон себя ощущать покинутым! Зайдёшь ко мне в гости, так неужто ж я тебя заставлю в одиночку моё пиво дуть? Скорее уж выгоню на пинках, вот ещё, переводить мое самоварное пивцо на всякого! Садись, говорю!

Вильям покорно опустился на краешек лавки, тщетно пытаясь вспомнить, какая такая нелёгкая погнала его в пивно-закусочный бизнес, отвратив от радостной и беспроблемной судьбы горняка или лесоруба.

— Угощайся, — предложил генерал с каменным лицом, указывая на кружки. — Вон сколько натащил! Вово у нас не пьёт, верно, Вово?

— Как есть верно, — согласился Вово с охоткой. — Разве что молочка малость сыщется, а то я даже от кваса зарёкся, в больших городах всё не так, и квас не тот, что у нас в деревне, с него пучит!

— С пива как бы и похуже чего не случилось, — утешил его генерал. — Видишь, он не пьёт, бери его кружку!

— Печень…

— Слушай, толстомясый, ты мне тут не пой про печень! От пива ей то ли ещё урон будет, то ли нет, а вот коли не выпьешь, так ей уж точно здоровой не бывать! — Генерал легонечко пристукнул по столу кулаком.

Зембус осторожно понюхал пену, торопливо чихнул в сторону.

— Я бы предпочёл чисто в печень, нежели это вовнутрь, — заметил он тоскливо.

— На целебных травах! — жалобно проныл Вильям, но, не видя сочувствия на бандитских рожах, уныло взялся за кружку и сделал скупой глоточек.

Хастред с уважением к генеральскому дару убеждения покачал головой, вытащил из навьюченной на Вово сумы монету и отправился в погребок напротив, где пиво продавали на вынос, и покупали его, по слухам, даже для весьма фешенебельных заведений.

Когда книжник вернулся, неся в каждой руке по большому кувшину грубой лепки, дела в «Пенной шапке» пошли на лад. Вильям кхекал и тайком отплёвывался за стойкой, генерал меланхолично кушал резаную капусту из большой миски, юный Вильямов отпрыск с натугой проворачивал над очагом насаженную на вертел кабанью тушку. Зембус правил лезвие меча, но, судя по тому, как кривился, меч предстояло покупать новый. Вово подсел к стойке, на его зубах похрустывали толстые ломти холодной ветчины, кобольд веселел на глазах. Чумпу тут воровать было нечего, кроме секрета пивной шапки, а на такую гнусность не простиралась даже его неумолимая клептомания, так что он откровенно маялся, крутился возле очага и руководил жаркой.

— Занятное дело, генерал. — Хастред поставил кувшины на стол, опёрся на кулаки. — Про давешних Ликвидаторов услышал. Приехали не абы как, а с делом. И, по слухам, спросили дорогу к резиденции Наместника.

— Хо, — озадачился Панк. — Мыслишь, по его душу? Вот никогда не разумел политики! На кой его, объясни ты мне с точки зрения книгочейства, упупливать, ежели на его место мигом другого назначат?

— Да едва ли — по его. Когда с такими делами являются, небось не будут на каждом углу спрашивать. Ему, поди, полгорода за монетку доносит о всякой грядущей неприятности, так что уже и караулы усилены… А вот насчёт папаши эльфийского, это может статься.

Генерал вдумчиво хрустнул кочерыжкой.

— А вот уж до этого мне, братец, никакого дела. Единственно, что как зритель я бы этот махач пропустить не хотел, но вишь ты — дела уводят. А так, что хумансы эльфа, что эльф их сам — мне как-то однохренственно, лишь бы никто на отмашке меня не задел.

— А рыжая? Для того ли спасали?

— Не-а. Спасали для того. — Генерал указал кочерыжкой на сумки, которые Вово сгрузил на пол и для верности подпирал ногами. — И, собственно, спасли, не находишь? По второму разу я задёшево не возьмусь, а дурня, который в иной раз отвалит такие деньжищи за эту грубость во плоти — чего ты думаешь, я всё заметил! — искать придётся ясным днем при свете факела. А коли тебе так уж ейная судьба любопытна, то можем поспорить на долю добычи от захвата Хундертауэра, что она и сама от любого Ликвидатора при желании оставит одни дымящиеся ботфорты. Понял, нет?

— Ну-у-у, — разочарованно ответствовал на это Хастред и огорчённо сел мимо лавки. — Тьфу ты, пропасть! Разве ж в том истинная воинская доблесть, чтобы бросить на поругание магичку, существо интеллектуального труда, которое таким, как ты, носящим меч, всякими уставами предписано защищать?

— В каких, гришь, уставах такое прописано? — уточнил Зембус, даже от лезвия взор отвёл в приступе любознательности. — Я всегда полагал, что там наоборот значится — кого лупошить в хвост и гриву, а по части защищать — это в гильдию телохранителей… неужели попутал? Ох и понарушал же я, выходит, уставов!