Тир не сразу догадался переключить гравитацию в пассажирской зоне так, чтобы палуба стала «низом», а не «верхом». Мимоходом восхитился сложной в исполнении, но гениально простой в действии идеей гравитационных установок.

– Кто ты? – Лицо пилота постепенно приобретало нормальный оттенок. – Где ты учился?

– Они будут гнать нас до берега, – Тир не услышал вопросов, – надеются, что над землей я поднимусь выше.

– И поднимешься, – твердо произнес пилот.

Тир его зауважал. Немногие люди осмелились бы спорить с ним после агрессивного воздействия на психику. Поэтому сказал честно:

– Нет.

– Мальчик, – проникновенно возразил пилот, – ты отлично летаешь, ты летаешь лучше всех, кого я знаю, но там, где ты учился, тебе наверняка объясняли, что летать над землей намного сложнее, чем над морем. Шлиссдарк – не болид, он не так маневрен. Мы разобьемся о первый же холм.

– И что, много там холмов? – поинтересовался Тир. – У тебя карта есть?

– Топографическая?

– Естественно!

– Нет.

– Зашибись! Сколько до оскландского побережья?

– На такой скорости? До Крепостного мыса два часа. Это уже Оскланд, только…

– Понял. Так есть там холмы?

– Только вдоль берега. А дальше равнина до самого Зеестера!

– Вот и славно. Теперь помолчи. И не вздумай молиться!

Пилот умолк, и Тир тут же забыл о его существовании. В мире остались он, «Хаттый» и шесть звеньев болидов, кружащих рядом, как рассерженные осы, норовящих ужалить, но не способных обойти защищенное днище.

И только когда впереди показался берег, Тир склонился к микрофону:

– Казимир, поднимись, пожалуйста, на мостик.

Светлый князь явился не сразу. Как выяснилось, он затруднился определить, где на шлиссдарке мостик.

– Следовало бы сказать: спустись, – заметил он, остановившись за спиной у Тира и с любопытством разглядывая море над головой. – Ты знаешь, возвращаясь к разговору о полетах, мне кажется, пневмокар как-то больше приспособлен для путешествий. Я тебя слушаю.

– Боезапас у болидов не вечный. – «Хаттый» рыскнул еще ниже, не позволяя нападающим нырнуть между ним и волнами. – Я немножко поиграю с ними на берегу, и, когда скомандую, нам с тобой придется десантироваться. Ты, – Тир взглянул на пилота, – полетишь дальше, как умеешь. Они погонятся за тобой: дотянешь до Зеестера, считай, и груз спас, и людей сберег. Не дотянешь – тебе же хуже.

– Ты думаешь, – уточнил Казимир, – что охотятся персонально за нами?

– Уверен.

– Тогда кто помешает ему, – во взгляде, брошенном светлым князем на пилота, отразилось все холодное недовольство аристократа, столкнувшегося с чужим высокомерием и получившего возможность поквитаться, – кто помешает этому сдаться сразу, как только мы выпрыгнем, и выдать нас с головой?

– Инерция.

– Инерция чего?

– Да уж не мышления. Чтобы сдаться, надо сначала остановиться и перевернуть шлиссдарк, а он тяжелый. К тому же от грабежа наша смерть все равно не спасет.

– Где тебя учили? – зло выплюнул пилот. – Орки поганые и те закон чтят, а щенки вроде вас знать ничего не хотят. Христиане, а хуже язычников.

– Ишь как, – только и хмыкнул Тир. – Казимир, будь готов через полчаса.

Эти полчаса оба провели с максимальной отдачей. Казимир уговаривался с Дарой о том, чтоб непременно встретиться, как только представится такая возможность. Тир «играл» с болидами и немножко светлому князю завидовал. Тот или не понимал, что сейчас происходит, или был настолько смел, что не беспокоился ни о чем, кроме новой встречи с красивой женщиной.

Вот пилот, от которого толчками расходились ужас и восторг, он понимал. И команда, закаменевшая в креслах там, в пассажирской зоне, – они тоже все понимали. Пилоты болидов не сразу поняли. Не поверили, что огромный шлиссдарк пойдет так низко над землей, над скалами. Ринулись все разом, пестрой блестящей стайкой, как пираньи на плывущего через реку быка. Тир потомил их, совсем чуть-чуть, какие-то секунды. Затем позволил самым быстрым нырнуть под «Хаттый». И резко взял вверх, почти задев головой оскаленный камнями выступ.